Текст песни Яшка Казанова - Елена Морозова - Фаза 3

Исполнитель: Яшка Казанова - Елена Морозова
Название песни: Фаза 3
Дата добавления: 06.06.2016 | 22:52:11

Просмотров: 72
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным

На этой странице находится текст песни Яшка Казанова - Елена Морозова - Фаза 3, а также перевод песни и видео или клип.

Кто круче?

Яшка Казанова - Елена Морозова

или

Яшка Казанова

поверь, почувствуй – мне тоже больно
все это – не блажь от избытка быта
так крошится красненькое живое;
так лошади лупят в траву копытом,
когда получается иноходцем,
не так как все, не пугаясь плетки;
так хочется (может быть) уколоться,
сравняться с небом – укрылся лёг и
летишь себе на седьмое. ниже
вороны, голуби, даже чайки
поют причудливо. и они же –
гудками в трубке. не отвечая,
не слыша звонка, ты меня дожала
до точки крови на безымянном.
больнее страха лишь чувство жара
под кожей.
....
я стала старше или просто устала?
да бог с ним, признаться, вопрос не имеет плоти.
двенадцать строчек жизненного устава
теперь принимают форму иную. плох ли,
хорош ли такой масштаб изменений - вряд ли
сумею сказать убежденно, но если в общем,
все катится, как задумано - салки, прятки,
другие занятные игрища. это то, чем
они утешаются там, высоко на олимпе,
нас изредка развлекая оригинальностью фабул,
плюс разностью звуков: te amo, i love, ich liebe;
плюс разностью фаун, в которых не всякий фавн,
кто кажется фавном, способен на гонки с калипсо.
я стала старше, но явно меньше наощупь.
двадцать восьмая осень скользит по лицам.
мне хочется мокнуть. мне хочется плакать. очень.
хотя далеко не февраль, если верить датам;
ах, мой пастернак диктует другие числа!
зеленые листья становятся хаки, в солдаты
уходят по тротуарам, умытым чисто.
...
спрячь меня между пальцами, как наперсточник - шарик.
у меня не осталось бензина внутри ни капли.
жизнь - потешный вокзал, состоящий из провожаний
голубых вагонов с летящими особняками
за окном. очевидно, мой поезд без остановок,
опьянев от собственной скорости, жжет пространство.
курит опиум в тамбуре старенький казанова,
языком катая по нёбу десятки «здравствуй».
будто воспоминания, каждое из которых
в память врезалось так, как в плечо врезается лямка
бельевая, белая, шелковая. итогом
остается одно – сидеть себе и калякать.
одиночество – это, то что не сунешь в верхний
ящик письменного стола, отложив до завтра.
за окном корабли. корабли покидают верфи,
пополам переламывая путь от себя - на запад.
одиночество – это то, что не спрячешь в сумку,
не уместишь в бокале, даже добавив вермут.
я смотрю на кожу, любуясь ее рисунком,
состоящим из тонких переплетенных венок,
из дорожек, ведущих к сердцу по лабиринту -
вот пройти бы каждую, занять бы себя на годы,
а у самого пульса, у самой кромочки ритма
обнаружить ребенка теплого и нагого.
ты не спросишь, а я не отвечу тебе, пожалуй,
отчего так болезненно детство во мне икает.
жизнь - потешный вокзал, состоящий из провожаний
голубых вагонов с летящими особняками
за окном.
...
как спортсмен на последней стадии умирания
за десятую долю секунды до нужного финиша.
как избушка, боком стоящая на окраине.
как трава под ботинками грубой работы. и видишь ли,
как собака, эти ботинки до блеска, до зазеркальности
языком полирующая, чтоб ублажить хозяина.
как отличник, который у доски заикается,
обалдев от учительницы и от того, что нельзя ему
прикоснуться хотя бы взглядом к ее коленочкам,
под столом лакированным сомкнутым крепко-накрепко.
как наркотик в кармане дилера вместе с мелочью,
жвачкой, пылью, презервативами. как фонарики
у китайского ресторана. как шпоры алые.
как кобыла с шагреневым крупом от пота глянцевым.
как простынка, которую завтрашней ночью стирала я,
убивая следы то ли слез, то ли эякуляции.
как мужчина, сломавший челюсть в борьбе за равенство.
как пощечина, от которой в глазах бессонница.
как машина на старте – только бы чуть заправиться,
а потом – на педаль до конца, обходя бессовестно
все флажки. это – я. перспектива ночного слалома?
что ж, братишка, давай, мой железный, вези меня!
и почти как в кино. и, конечно, родиться заново.
и явиться к тебе
без стихов
без болезней
без имени.
...
между нашими руками
ложка белого вина.
грусть - эмоция без правил.
и без дна.

если б в скрипке жили птицы,
выпила б и эту боль.
голос маленькой певицы:
ля бемоль.

у тебя глаза ребенка
и движенья короля.
ах, как тихо; ах, как тонко
эта "ля".

свечка пальцы жалит-ранит
пробираясь под. и над.
ты - эмоция без правил.
и без дна.
...
ёлки в торговых центрах вялы.
праздник окончен. огни погасли.
вот бы забраться под одеяло
и сочинять друг о друге сказки...
ты будешь принцессой в нарядном, пышном,
лазурью тронутом кринолине.
я – разбойницей. так уж вышло.
мне дали мушкеты, вина налили,
по чарке хлопнули: действуй, дескать!
пускай в расход толстосумов смело!
а чтобы вовсе покончить с детством,
послали в булонский. в ночную смену.
и вот, возвращаясь, пожалуй, с бала,
ты невозмутимо тряслась в карете –
смотрела в окошко, овец считала
и, в общем, хотела домой скорее:
хотела добраться до медной ванны
с мелиссой, до нянькиных рук уютных,
до книжки с отчаянным медоваром
и юнгами, пьющими сны в каютах.
какой из ангелов ровно в полночь
дежурил? я помню, увы, не очень.
ты слышишь выстрел, зовешь на помощь
и видишь меня... эпизод окончен.
кому из ангелов в полночь ровно
перца и пороха не хватило?
мушкет. нападение. оборона.
я вижу тебя. многоточье. титры.
а дальше? а дальше: рыданья-шепот-
бессонницы-сны- believe me, feel - I hurt too
all this - not a whim of the abundance of life
so crumbles Krasnenkoe living;
so beating a horse hoof in the grass,
when it turns pacer,
not all, undeterred lashes;
so I want (maybe) to prick,
catch up with the air - lay down and covered himself
fly themselves to the seventh. below
crows, pigeons, gulls, even
sing fantastically. and they -
hooters in the tube. Without answering,
not hearing the call, you put the squeeze on me
to the point of blood on the ring.
painful fear of a feeling of heat
under the skin.
....
I was older, or just tired?
God bless him, I confess, the question is not of the flesh.
twelve lines of the living charter
Now take a different form. Do bad
Whether this is good scope change - hardly
'll be able to say with conviction, but if, in general,
everything goes as planned - tag, hide and seek,
Other amusing merrymaking. this is what
they comforted there, high up on Olympus,
We occasionally entertaining originality of plot,
plus the difference between the sounds: te amo, i love, ich liebe;
plus the difference between the faunas, which is not just a faun,
faun who seems, able to race with calypso.
I was older, but clearly less touch.
Twenty-eighth autumn slides on the parties.
I want to get wet. I want to cry. highly.
although not in February, according to dates;
ah, my parsnip dictates of others!
green leaves are khaki, soldiers
leave on the sidewalks, Washed clean.
...
hide between my fingers as gambler - ball.
I do not have a single drop of gasoline inside.
life - funny Station consisting of provozhaniya
blue cars with flying mansions
outside the window. obviously, my train without stopping,
intoxicated with its own speed, burning space.
smokes opium in the vestibule old Casanova,
tongue rolling on the palate dozens of "hello."
like memories, each of which
etched in memory as the shoulder strap cuts
linen, white silk. result
It is one - sit yourself and kalyakat.
isolation - is something that is not in the upper sunesh
desk drawer, postponing until tomorrow.
outside ships. ships leave the yard,
in half by breaking the path of self - to the west.
loneliness - this is something that can not be hidden in a bag,
does not fit in the glass, even adding the vermouth.
I look at the skin, admiring her figure,
consisting of a thin twisted wreath
of the tracks leading to the heart through the maze -
here to go to each, occupy yourself for years,
but his heart, at the very rhythm kromochki
find the child warm and naked.
you did not ask, and I do not answer you, perhaps,
why it is so painful childhood hiccups in me.
life - funny Station consisting of provozhaniya
blue cars with flying mansions
outside the window.
...
as an athlete in the last stages of dying
for the tenth of a second to the desired finish.
a hut, standing sideways on the edge.
like grass under the rough work boots. and you see,
like a dog, these shoes to shine before the looking-glass
language polish to please the master.
as a high achiever who stutters at the blackboard,
Ninny from the teacher and from the fact that it can not be
to touch at least look into it kolenochki,
under the table lacquered cloistered tightly.
as a drug dealer in his pocket, along with fines,
chewing gum, dust, condoms. like flashlights
a Chinese restaurant. as the Spurs scarlet.
a mare with shagreen glossy sweat from croup.
a bed sheet that tomorrow night I washed,
killing traces either tears, or ejaculation.
as a man, a broken jaw in the fight for equality.
a slap in the face, from which in the eyes of insomnia.
the machine at the start - if only just to refuel,
and then - on the pedal to the end, avoiding the unconscionable
all the boxes. it's me. the prospect of a night slalom?
well, brother, come on, my iron, take me!
and almost like a movie. and, of course, be born again.
and come to you
without poetry
disease-free
no name.
...
between the two arms
spoon of white wine.
sadness - the emotion without rules.
and without a bottom.

if the birds lived in violin,
I drank and used the pain.
small voice of the singer:
A flat.

in your child's eyes
and the movement of the king.
ah, how quiet; Oh, how fine
This "la".

Candle thumbs-bites hurt
by wading. and over.
You - an emotion without rules.
and without a bottom.
...
Christmas trees in malls sluggish.
the holiday is over. the lights went out.
That would get under the blanket
and write about each other fairy tales ...
you will be a princess in a smart, lush,
azure untouched crinoline.
I - robber. it just happened.
I was given muskets, wine poured,
Charco slammed by: act, they say!
albeit in consumption moneybags safely!
and to do away with the childhood,
sent to Boulogne. the night shift.
and, coming back, perhaps with the ball,
you calmly shook in the carriage -
I looked out the window, sheep thought
and, in general, I wanted to go home soon:
I wanted to get to the copper bath
with Melissa to nyankinyh hands cozy,
to book a desperate Medovar
and ship's boys, drinking dreams in the cabins.
which of the angels at midnight
on duty? I remember, alas, not so.
you hear a shot, are calling for help
and see me ... the episode is over.
which of the angels at midnight exactly
pepper and gunpowder was not enough?
musket. attack. defense.
I see you. DOT. titres.
so what is next? and then: sobs, shepot-
insomnia-sny-