Текст песни Алеся Алисиевич - Баллада о крыльях
Исполнитель: Алеся Алисиевич
Название песни: Баллада о крыльях
Дата добавления: 12.02.2018 | 01:15:04
Название песни: Баллада о крыльях
Дата добавления: 12.02.2018 | 01:15:04
Просмотров: 355
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным
На этой странице находится текст песни Алеся Алисиевич - Баллада о крыльях, а также перевод песни и видео или клип.
Мужичонка-лиходей, рожа варежкой,
Дня двадцатого апреля, года давнего,
Завопил вовсю в Кремле, на Ивановской,
Дескать, дело у него государево!
Кто такой? Почто вопит? Во что верует?
Отчего в глаза стрельцам глядит без робости?
Вор — не вор, однако, кто его ведает…
А за крик держи ответ по всей строгости!
Мужичка того недремлющая стража взяла.
На допросе показал этот странный тать,
Что берётся смастерить два великих крыла
И на оных аки птица будет в небе летать.
Подземелье, стол дубовый и стена на три крюка…
По стене плывут, качаясь, тени страшные…
Сам боярин Троекуров у смутьяна мужика,
Бородою тряся, грозно спрашивал:
— Что творишь, холоп? — Не худое творю!
— Значит, хочешь взлететь? — Даже очень хочу!
— Аки птица говоришь? — Аки птица, говорю!
— Ну а как не взлетишь? — Непременно взлечу!
— Вдруг и взаправду полетит, мозгля крамольная?
Вдруг понравится царю затея знатная?
Призадумались боярин и промолвили:
«Ладно. Что тебе, холоп, к работе надобно?»
Дали всё , что пожелал для великих дев:
Два куска холста, драгоценной слюды,
Прутьев ивовых, на наделю еды,
Да подъячева, чтоб смотрел, глядел…
Необычное мужичок творил.
Острым ножиком он холсты кромсал,
Из белужьих жабр хитрый клей варил,
Прутья ивовые в три ряда вязал.
От рассветной зари, до темных небес
Он работал и не печалился.
Он смеялся, чёрт, он смеялся, бес:
«Получается! Ой получается!».
Слух прошёл по Москве: — Лихие дела…
— Мужичонка… — Да чтоб мне с места не встать!…
— Завтра в полдень, слышь?… — Два великих крыла…
— На Ивановской… — Аки птица летать…
Мужичонка-лиходей, рожа варежкой,
Появившись из ворот, из скособоченных,
Дня тридцатого апреля, на Ивановской
Вышел, вынес два крыла перепончатых.
Были крылья угловатыми и мощными.
Распахнулись – всех зажмуриться заставили.
Были тоненькие очень, да не морщили,
Были будто ледяные, да не таяли.
Отливали эти крылья сияющие
То ли кровушкою, то ли пожарами.
Сам боярин Троекуров со товарищи
Поглазеть на это чудо пожаловали.
Крыльев радужных таких земля не видывала.
И надел их мужик, слегка важничая.
Вся Ивановская площадь шеи вытянула…
Приготовилася ахнуть вся Ивановская!
Вот он крыльями взмахнул, сделал первый шаг,
Вот он чаще замахал, от усердья взмок,
Вот на цыпочки встал, да не взлеталось никак!
Вот он щёки надул, а взлететь не смог.
Он и плакал, и молился, и два раза отдыхал,
Закатив глаза подпрыгивал по-заячьи,
Он поохивал, покрякивал, он крыльями махал,
И ногами семенил, как в присядочке.
По земле стучали крылья, крест болтался на груди,
Обдавала пыль вельможного боярина.
Мужику уже кричали: «Ну чего же ты? Лети!
Обещался, так взлетай, окаянина!»
А когда он завопил: «Да где ж ты, Господи!».
И купца задел крылом, пробегаючи,
Вся Ивановская площадь взвыла в хохоте,
Так, что брызнули с крестов стаи галочьи.
А мужик упал на землю, как подрезали,
И не слышал он ни хохота, ни карканья.
Сам боярин Троекуров не побрезговали —
Подошли к мужику и в личность харкнули.
И сказали так бояре: «Будя! Досыта
Посмеялись! А теперь давай похмуримся.
Батогами его! Да чтоб не дo смерти,
Чтоб денёчка два пожил,да помучился!».
Ой, взлетали батоги посреди весны,
Вился каждый батожок в небе пташкою.
А оттудова — да поперёк спины,
Поперёк спины, да всё с оттяжкою!
— Чтобы не думал — знал! Чтобы впрок — для всех!
Чтоб вокруг тебя стало красненько!
Да с размаху- ах! Чтоб до сердца — эх!
Да ещё раз — Ох! И полразика!
— В землю смотришь, холоп? — В землю смотрю!
— Полетать хотел? — И сейчас хочу!
— Аки птица, говорил? — Аки птица, говорю!
— Ну а дальше-то как? — Непременно взлечу!
Мужичонка-лиходей, рожа варежкой,
Одичалых собак пугая стонами,
Дня тридцатого апреля на Ивановской
Будто чёрный крест лежал — руки в стороны.
Посредине государства, затаённого во мгле,
Посреди берёз и зарослей смородины,
На заплаканной, залатанной, загадочной земле
Хлеборобов, Храбрецов И юродивых.
Посреди иконных ликов и немыслимых личин,
Бормотанья и тоски неосознанной,
Посреди пиров и пыток, пьяных песен и лучин,
Человек лежал ничком, в крови собственной.
Он лежал один. И не было ни звёзд, ни облаков.
Он лежал, широко глаза открывши,
И спина его болела не от царских батогов —
Прорастали крылья в ней, крылья, крылышки!..
Posted by: Robert Rozhdestvensky
Little likhoi, mug with a mitten,
April 20, the year long,
Screamed with might and main in the Kremlin, on Ivanovo,
Say, it's his sovereign's case!
Who it? What is screaming? What do you believe in?
Why does the archer look into the eyes without timidity?
The thief is not a thief, however, who knows him ...
And for the cry, hold the answer to the fullest extent!
The muzhik of that lingering guard took.
During the interrogation, showed this strange article
What undertakes to make two great wings
And on this aki bird will fly in the sky.
The dungeon, the oak table and the wall with three hooks ...
On the wall floating, swaying, terrible shadows ...
Himself boyar Troyekurov the troublemaker man,
Shaking his beard, he asked menacingly:
- What are you doing, serf? - Not bad I create!
- So you want to take off? - Even really want!
- Aki bird you say? - Aki bird, I say!
- Well, how can you not take off? - I will certainly take it!
- Suddenly and really flies, seditious brains?
Suddenly the king will like the noble idea?
Inspired by the boyar and uttered:
"Okay. What do you, slave, need to work? "
Gave everything that I wished for the great virgins:
Two pieces of canvas, precious mica,
The willow rods, upon the allotment of food,
Yes, podyacheva, to look, looked ...
Unusual man worked.
With a sharp knife he smashed his canvases,
From the beluga gills sly glue cooked,
Twisted wicker twigs.
From dawn to dark skies
He worked and did not grieve.
He laughed, damn, he laughed, demon:
“It turns out! Oh, it turns out!
A rumor passed through Moscow: - Dashing business ...
- Little man ... - Yes, so that I do not get up from my seat! ...
- Tomorrow at noon, hear? ... - Two great wings ...
- On Ivanovskaya ... - Avi bird to fly ...
Little likhoi, mug with a mitten,
Appearing from the gate, from the sideways,
Day of the thirtieth of April, on Ivanovo
Came out, made two wings webbed.
There were angular and powerful wings.
They threw open - they forced everyone to close their eyes.
Were very thin, but not wrinkled,
It was like ice, but not melted.
These wings cast radiant
Whether krovushkoy, or fires.
Himself boyar Troyekurov with comrades
They gazed at this miracle.
The earth did not see the wings of the rainbow.
And put them on a peasant, a little important.
The whole Ivanovskaya square of the neck stretched out ...
Prepared to gasp all Ivanovo!
Here he flapped his wings, took the first step,
Here he more often waved, from zeal sweeping,
I stood on tiptoe, but it didn’t take off at all!
Here he puffed out his cheeks, but could not fly.
He cried, and prayed, and rested twice,
Rolling his eyes bounced like a hare,
He shook, poked, he waved his wings,
And kicking with his feet, as in a squat.
Wings were knocking on the ground, the cross was hanging on the chest,
Dust covered noble boyar.
The peasant was already shouting: “Well, what are you? Fly!
He promised, so take off, damn! ”
And when he screamed: "But where are you, Lord!".
And the merchant touched the wing, run,
All Ivanovskaya Square howled in laughter,
So that flocks from the crosses flock ticks.
And the man fell to the ground, as cut,
And he did not hear any laughter or croak.
Himself boyar Troyekurov not disdain -
We approached the peasant and harknul to the person.
And they said to the boyars: “Waking! To fill
Laughed! And now let's get some fun.
Batogami him! Yes, so as not to death,
So that the day two lived, but tormented! ”.
Oh, the bathoi took off in the middle of spring,
Every bastard curled in the sky a birdie.
And otudova - yes across the back,
Across the back, but with all the back!
- To not think - I knew! For future use - for all!
So that around you became red!
Yes, with a scale ah! To the heart - oh!
Yes again - Oh! And polrazika!
- You look at the earth, serf? - I look at the ground!
- I wanted to fly? - And now I want!
- Aki bird, spoke? - Aki bird, I say!
- Well, then how? - I will certainly take it!
Little likhoi, mug with a mitten,
Wild dogs screaming,
April 30th Day at Ivanovo
As if the black cross lay - arms to the side.
In the middle of the state, hidden in the mist,
Among the birches and currant trees,
On the tear-stained, patched, mysterious land
Khleborobov, the Brave And the holy fools.
Among iconic faces and unimaginable masks,
The muttering and longing of the unconscious,
In the midst of feasts and torture, drunken songs and torches,
The man lay prone, in his own blood.
He lay alone. And there were no stars, no clouds.
He lay wide-eyed,
And his back did not hurt from the royal Batogs -
Wings in it, wings, wings sprung up! ..
Скачать
