Текст песни Леинатас - Илья Масодов - Экзамен
Просмотров: 1
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным
На этой странице находится текст песни Леинатас - Илья Масодов - Экзамен, а также перевод песни и видео или клип.
И вот зашла Мартова. Она аккуратно прикрыла дверь и посмотрела на экзаменатора. Сергей Сергеевич кивнул, делая приглашающий жест рукой. Больше в классе никого не было, потому что Сергей Сергеевич не терпел одновременности.
— Здравствуйте, Мартова. Берите билет.
Девушка подошла к столу, за которым сидел Сергей Сергеевич, и взяла одну из перевёрнутых бумажек. Рука её при этом немного дрожала.
— Покажите, — попросил Сергей Сергеевич.
Старшеклассница подняла билет так, чтобы он видел номер.
— Билет сорок один. Садитесь, готовьтесь.
Мартова пошла к парте, села и подтянула к себе черновой листик из неровной кучки. Склонившись над билетом, она напряжённо стала его изучать. Сергей Сергеевич смотрел на Мартову и не мог понять, откуда берётся то неясное золотистое сияние, сопровождающее её: может быть, с кончиков прозрачных волосков, покрывающих кожу девушки, или с крошечных сверкающих капелек, вделанных в мочки её ушей, или так пахнут цветы, которыми притворяется её дезодорант? Сергей Сергеевич представил себе, как дома Мартова поднимала голые руки и прыскала дезодорантом выбритые подмышки, откуда наверняка пахнет обычным девичьим потом, крутясь у зеркала. А потом она задрала себе юбки и прыснула из флакона в трусы, звонко рассмеявшись от своей дерзости, ох эта Мартова, она несомненно всё время выкидывает что-нибудь в таком роде, когда её никто не видит, или с подружками, а над таким, как Сергей Сергеевич, они попросту хихикают.
Школьница между тем начала что-то писать, слишком сильно стискивая ручку влажными тонкими пальцами и тупо глядя в листок. Глаза её двигались. Сергей Сергеевич не сомневался, что Мартова пишет какую-нибудь чушь. И не случайную чушь, над которой можно было бы и улыбнуться в такой солнечный июньский день, когда за окнами застыли верхушки тополей на фоне идущих в неведомое облаков, листья оплетающих институтский забор диких виноградных лоз словно отлиты из зелёного железа, и одуванчики испрещили яркими пятнами душные нагретые газоны, в такой день присесть бы в тени парковых деревьев на лавочку и взять руками тёплую, надутую грудь вот этой самой Мартовой, можно и через платье, лифчик сейчас всё равно никто не носит, взять её руками, повторяю, тёплое, живое, только проросшее вымя, и несильно стиснуть, изменяя форму, так чтобы Мартова зажмурилась от сладостной боли и дырочки в сосках её расширились в свою сухую ещё глубину, так вот, не случайную, ветреную чушь пишет сейчас Мартова в своём черновике, а опостылевшую, глупую ахинею, какую писали, пишут и будут писать ленивые ученицы, с дурацкими ошибками, вызванными не незнанием даже, ведь Мартова готовилась и старалась, а скудоумием, разнеженностью девичьего куриного ума, раздражающей безалаберностью, той безмозглостью, что объясняет закономерные вещи чёрт знает чем, вместо того, чтобы попытаться их понять. Всё им скучно, этим смазливым девицам, на уме у них одни колготки, туфельки, цепочки, накладочки и прокладочки, настолько уж они поглощены функциями собственного глупого организма, только одного они хотят, хоть они и сами себе порой не скажут, а только терзаются смутной тоскою, лежат в тёмных комнатах, уткнувшись лицами в стенки и мочат подушки тёплыми слезами, а причина тому одна и та же, одна и та же, и зачем их вообще чему-то учить, зачем это измывательство над науками?
— Достаточно, Мартова, идите отвечать, — раздражённо сказал Сергей Сергеевич. Хватит с него этого театра.
— Но я ещё не готова, — робко попыталась возразить Мартова.
— Вы уже готовы, — со злым ехидством процедил Сергей Сергеевич.
Мартова встала, растерянно собирая листочки.
— Давайте, давайте, — поторопил её Сергей Сергеевич. — Пятый час уже тут сижу.
Мартова подошла, села на стул рядом с преподавателем и стала искать среди бумажек первую. Руки её дрожали ещё сильнее.
— Начинайте, — сказал Сергей Сергеевич, устало сомкнув и снова растворив глаза.
Мартова прочитала вопрос и начала отвечать. По мере рассказа голос её становился легче и увереннее. Сергей Сергеевич задал ей несколько вопросов. Она отвечала просто и ясно, только пальцы, которыми она машинально убирала волосы со лба, тряслись, как невесомые листочки луговых осин. Сергей Сергеевич перешёл ко второму вопросу, потом к третьему. На третьем вопросе Мартова запнулась, видно было, что она не успела продумать ответ заранее до конца. Некоторое время она молчала, думая, лицо её не было сосредоточено, а бледно напряжено, как бывает у предсказателей в момент вещего зрения, и дрожали не только полусогнутые у лба пальцы, но и губы девушки, тщательно покрытые ровным слоем розовой помады. Сергей Сергеевич внимательно наблюдал за ученицей, сердце замерло у него в груди, дикая, холодная дрожь прошла сквозь него, рассыпаясь и тая. Он до боли сжал в руке чернильную ручку и не мог даже дышать. Вдруг Мартова отвела руку от лица и стала говорить. Она говорила, Сергей Сергеевич слушал.
— Вы говорите чушь, — сказал он, когда с?6? Exam
And here came Martov. She carefully closed the door and looked at the examiner. Sergey Sergeevich nodded, making the inviting hand gesture. There was no one else in the classroom, because Sergey Sergeevich did not tolerate simultaneity.
- Hello, Martova. Take a ticket.
The girl went to the table where Sergey Sergeyevich was sitting, and took one of the turned pieces of paper. Her hand trembled a little.
“Show me,” asked Sergey Sergeevich.
A high school student raised the ticket so that he could see the number.
- Ticket forty one. Sit down, get ready.
Martova went to the desk, sat down and pulled a rough leaf from an uneven heap to herself. Bending over the ticket, she began to study it intensely. Sergey Sergeevich looked at Martov and could not understand where that indistinct golden radiance accompanying her came from: maybe from the tips of transparent hairs covering the girl’s skin, or from tiny sparkling droplets embedded in her earlobes, or so the flowers smell pretending her deodorant? Sergey Sergeevich imagined how at home Martova raised her bare hands and scrubbed shaved armpits with deodorant, from which she probably smells of ordinary girlish sweat, whirling around the mirror. And then she lifted her skirt up and poured from the bottle into the pants, laughing loudly from her insolence, oh this Martova, she undoubtedly always throws out something like that when no one sees her, or with her friends, Sergey Sergeevich, they simply giggle.
The schoolgirl, meanwhile, began to write something, squeezing the pen too tight with wet thin fingers and staring blankly at the sheet. Her eyes were moving. Sergey Sergeevich did not doubt that Martov wrote some nonsense. And not occasional nonsense, over which one could smile on such a sunny June day, when the tops of the poplars froze against the background of clouds, the leaves of wild vines cast around the institute as if cast from green iron, and dandelions were stuffed with bright spots stuffy heated lawns, in such a day would sit in the shade of park trees on a bench and take a warm, puffy chest of this very Martovoy with your hands, you can also wear a dress, a bra now nobody wears it, take it with your hands, I repeat, warm, alive e, just a sprouting udder, and slightly squeeze, changing the shape, so that Martova closed her eyes from the sweet pain and the holes in her nipples widened into her dry yet depth, now, not accidental, windy nonsense now writes Martova in her draft, but disgusted, the stupid nonsense that lazy schoolgirls wrote, write and will write, with stupid mistakes caused not even by ignorance, as Martova prepared and tried, but with her stupidity, raznezhennosti girlish chicken mind, annoying disorder, that brainlessness, which explains the natural e things God knows what, instead, to try to understand them. Everything is boring for them, these pretty girls, they have only tights, shoes, chains, nakladochka and gaskets on their mind, so much they are absorbed by the functions of their own stupid organism, they want only one thing, although they sometimes will not tell themselves, but are only tormented by vague with anguish, they lie in dark rooms, buried their faces in the walls and drench the pillows with warm tears, and the reason is the same, the same, and why teach them anything at all, why is this messing up with the sciences?
“Enough, Martov, go answer,” Sergey Sergeyevich said irritably. Enough with this theater.
“But I'm not ready yet,” Martov timidly tried to protest.
“You are ready,” Sergey Sergeevich said with malicious malice.
Martova got up, perplexedly collecting the leaves.
- Let's, let's, - Sergey Sergeyevich hurried her. “I'm sitting here for the fifth hour.”
Martova approached, sat on a chair next to the teacher and began to search among the papers first. Her hands shook even more.
“Begin,” said Sergey Sergeevich, closing his eyes wearily and dissolving his eyes again.
Martova read the question and began to answer. As the story progressed, her voice became lighter and more confident. Sergey Sergeevich asked her a few questions. She answered simply and clearly, only the fingers with which she automatically removed her hair from her forehead shook like weightless leaves of meadow aspens. Sergey Sergeevich moved to the second question, then to the third. On the third question, Martova stumbled, it was clear that she did not have time to think up the answer in advance to the end. For some time she was silent, thinking her face was not focused, but pale was tense, as predictors do at the time of prophetic vision, and not only the fingers bent at the forehead trembled, but also the girl’s lips, carefully covered with an even layer of pink lipstick. Sergey Sergeevich carefully watched the student, his heart sank in his chest, a wild, cold shiver passed through him, crumbling and melting. He squeezed the ink pen in his hand and could not even breathe. Suddenly Martova pulled her hand away from her face and began to speak. She spoke, Sergey Sergeevich listened.
“You are talking nonsense,” he said, when with? 6?
Скачать
О чем песня Леинатас - Илья Масодов - Экзамен?
