Текст песни Виталий Гасаев - Ехали казаки
Просмотров: 63
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным
На этой странице находится текст песни Виталий Гасаев - Ехали казаки, а также перевод песни и видео или клип.
Ды ехали казаhа?ки, чубы па губам.
Ехали казаки ды на башке па?пахи
Ды наб'шке папахи через Дон на Кубань.
Скулы не побриеты между-зубами угли
По коленям лея наворачивает - "Нно!" Эх.
Конские гриевы ды от крови? па?жухли
Ды плыло сало от обстре?ла в язвы и гной.
Добре, лошадйеха, что вышла? от набега
Опалило поры?хом смердючье полыме.
Только штб там злвтря ды наша жизь? ка?пейка,
Ды не дорубит шашыка - дохлопнет пулемет.
Кбни-вы-коняэги, винтовки меж ушами.
Сивою кукушко?й перкликались ПОДКОВУ.
По степу курганы, ды на курган ем?шаны
Ды на емшан "татарыки" да сивай ковыль.
Гайда-гайда-гайда-гайда - гай даларайда
Гайдаяра гайдадйда гай да лара (свист)
По степу курганы, ды на курган ем?шаны,
Ды на емшан "татарыкй" да сивай коо?выль.
Конница пбдцокивала прямо по дороге,
Разведка рассыпалася ще за две версты.
Волы та верблюды, мажарины та дроги,
Пшеничные подухи, тюки холстин.
Из клеток щипалися раскормленные гуси.
Бугайская мычь, поросячье хрю.
Лязгает бунчук податаманиха Маруся
В николаевской шинели с пузырями брюк.
Гармоники наяривали "Яблочко", "Маруху",
Бубенчики, глухарики, язык на дуге.
Ленты подплясывали от парного духа,
Пота, махорки, свиста - эгей...
А в самой середке, сплясанный стаей
Заерницких бандитщиков из лучшего дерьма,
Ездиет сам батько Улялаев
На черной машине дарма.
Улялаев був такiй: выверчено вiко,
Дiрка в пидбородце тай в ухi серга.
Зроду нэ бачено такого чоловiка,
Як той батько Улялаев Серга.
А за ним вороной - радужной масти:
Ночь, отливающая бронзой и рудой:
Дед - араб, отец - Орел, а сама матка
Из шестой книги дворянских родов.
А за ним на возу-личная музыка:
Скрипка, бубен, гармонь да рояль,
А за ними на тачанке попка "Кузька",
Первый по банде жидомор и враль.
А за ним - тонная. Косяки, табуны,
Кухня, палатки наряданныя. Щербатая
Дюймовочка, волчьи бунты,
Тачанки с пулеметами, зарядный ящик.
Ехали казаки та ехали бузуки,
Дэ своротыли - зосталося на льду
Копытска печатня, зеленая грязюка,
Навозна юшка та самогонный дух.
Деревни объезжали-в хутора заезжали,
В хуторах хозяева-милости просю,
Атаману с есаулом парят и жарят,
Казакам каши, борща, поросю.
У которой лошади шишка, подпежье,
Язва, лизуха, або так мокрец,
Хуторяны сменивали на сухих и свежих,
Купоросью пичкали, аж пока окреп.
Ехала банда по тому по березаю;
В бубен тарахтел передовой головорез.
А подле атамана, попригнувшись, как заяц,
Под галоп проходил подговор главарей.
Маруська тянула непременно на Царицын
(Там у ней любовник завалялся - ей бы с ним.)
Дылда был против: на город не зариться.
Князь Кутуз-Мамашев: обождать до весны.
Маруська тянула: "Да разве ж это жизнь?
Что мы тут такое? Воришки, тьфу!
А там - мы крестьянское движенье, анархизм,
Попадем в историю - это вам не фунт".
"Зуб" надвинул свой апашский берет- .
Он мечтал о городе, как о Джиоконде:
Слямзить - стырить - сдонжить - сбондить -
Слящить-стибрить-спурить-спереть1.
Дылда, гениальный молодой галчонок?
Никак не старше 19 лет,
Имевший на поясе турецкий пистолет,
На совести десяток удавлых ополченцах,
Дылда, бесшабашный, забубенный, горький,
В наклеенных усах, по Улялаеву "тэмнiй",
Зимой и летом носящий на темени
С хвостиком донышко арбузной корки,
Дылда был против: "Тута ворон-знакомый,
До чорта маманек, тачанок, кобыл.
Чуть понапру The Cossacks drove, the Cossacks drove;
Dy drove kazakha? Ki, chuba na lips.
We went to the Cossacks dy on the head pa? Groins
Dy nab'shke hats through the Don to the Kuban.
Cheekbones do not shave embers
On the knees of Lei wraps - "Nno!" Eh.
Horse greyds from blood? pah
But flooded fat from covered in ulcers and pus.
Good horse, what came out? from the raid
Scorched pores? Somdyuchyu hobble.
Only where there are our lives? kay? peyka,
Dy do not hack shashyk - will finish slapping a machine gun.
Kbni-konyegi rifles between the ears.
With the sow the cuckoo? Ry perklikalis podku.
By step kurgans, dyns on kurgan we? Shans
Well on Tatars' Yemshan yes sivay feather.
Gaida-Gaida-Gaida-Gaida - Guy Dalaraid
Gaydyara gaydadyda gai yes lara (whistle)
On the steppe kurgans, dyns on the kurgan e? Shany,
So on Yemshan "Tataryk" yes sivay koo? Vyl.
Cavalry pbdtsokival right on the road,
Intelligence crumbled two miles away.
The oxen camels, the majarins and the drogs,
Wheat puddles, canvas bales.
Plucked geese were plucked from the cages.
Bogey little mouse, piggy oink.
Squals a horsetail marina tustamaniha
In the Nikolaev overcoat with blistering trousers.
Harmonics played the "Apple", "Marukh",
Jingle bells, grouse, tongue on the arc.
Tapes danced from the pair spirit,
Pot, shag, whistle - hey ...
And in the middle, danced by the pack
Zaernitsky bandits from the best shit,
Yezdiyet himself, Ukolayev
On a black car dharma.
Ulyalaev bouk taki: turned out viko,
Dirka in pidbrodtse Tai ty in ear serg.
The bane of such a cholovik,
Yak that daddy Ulyalaev Serg.
And behind him is a black - rainbow suit:
Night cast in bronze and ore:
Grandfather is Arab, father is Eagle, and the womb itself
From the sixth book of noble families.
And behind him on a cart-personal music:
Violin, tambourine, accordion and piano,
And behind them on the cart ass "Kuzka",
The first gang in the gangs and liar.
And behind him - a ton. Shoals, herds,
Kitchen, tents attires. Chipped
Thumbelina, wolf riots,
Carts with machine guns, charging box.
The Cossacks rode the bouzouki,
Teh twisted - staying on the ice
Kopytska print, green mud,
Nodozhka yushka that moonshine spirit.
The villages went round to the hamlet,
In the farms of the host-mercy I ask,
Ataman with Esaula soar and fry,
Cossack porridge, borscht, piglet.
The horse has a bump
Ulcer, lizuha, abo so wet,
The farmers changed to dry and fresh,
The vitriol was stuffed, as long as it got stronger.
I rode a gang along the birch;
In tambourine tarahtel advanced thug.
And beside the chieftain, puffing like a hare,
Under the canter, there was a conspiracy of the leaders.
Maruska always pulled on Tsaritsyn
(There, her lover was lying around - she would be with him.)
Dilda was against: the city does not covet.
Prince Kutuz-Mamashev: wait until spring.
Maruska pulled: "But is this life?
What are we here? Thieves, ugh!
And there - we are a peasant movement, anarchism,
We get into history - this is not a pound for you. "
"Tooth" pulled his Apache beret.
He dreamed of the city as of Gioconda:
Slyazit - steal - sdongzhit - bond -
Sly-stibrit-smoke-stole1.
Dilda, ingenious young gallop?
No more than 19 years old,
Who had a Turkish pistol on his belt,
On conscience dozens of militia,
Dilda, reckless, zabubenny, bitter,
In the pasted mustache, according to Ulyalaev, "temnii",
In winter and summer wearing on the crown
With a tail the bottom of the watermelon peel,
Dilda was against: "Tut is a crow-friend,
To the hell mamanek, tachanok, mares.
A little ponapru
Скачать
