Каин Л. все тексты (слова) песен, переводы, видео, клипы

Белого кролика не поймать.
Где-то нора его, к центру земли.
Может быть, завтра ты сойдешь с ума,
А меня уже увезли.

Рубят канаты ли, нитки рвут,
Стеньгою за борт ли, днем ли в ночь,
Я только этим-то и живу,

Паяцу не взяться в бою за лук.
Шумят, веселятся пажи вокруг.
Трудна им дорожка до королей,
И чем мельче сошка – тем гонор злей.

Ты спой нам, ты спой нам, потешь наш двор.
Ты пойман, ты пойман, а значит, вор.

Нам раздадут по флажку и трубе,
Для украшенья алькова.
Только вот я не служил в ФСБ,
Значит, мне будет фигово.
Трубы взревут – и настанет момент:
Кто-то настроит проектор,
Выйдет из мрака на свет президент,
Бог государственной секты.

Нет, и не будет шанса:
Фортели все и уловки
Не помогли альянсу.
Я взвешен и найден легким.

Царство мое – могила,
Исчислено и предано тленью.
Выше военной силы

Анализ крови

Em C Am D
В проводах запутался, попал под дождь окурков
G C Am H7
Вышел первым снегом из дому, достиг земли
По ухабистым дорогам, по задворкам и по дуркам
Как собака на цепи свободен и велик

Сломай свою жизнь, пока она не сломала тебя,
Синтетическую любовь вонзи под ребро,
Раскрой свои объятья завтрашнему дню химерных громадин лажовой правды,
Громадин, что порою крушат и дробят
И золото молчанья, и слов серебро;
Но это все сегодня, сегодня, оставь хоть немного сомнений на завтра,

На завтра! А что такое завтра?

Общественный хлам города выметают
Метлою заката, смывают дождем.
И в этот-то час я во сне пропадаю,
Вселяюсь в атланта, зажатого сном.
И в этот-то час восстают партизаны,
Во внутренних сетках, пытаясь взломать
Пароли, которые ставили сами,
И с коих им сталась сума и тюрьма.

Холодных согреет, горячих остудит
непобедимый заслон
(в начале времён был гром,
потом уж явился он):
вода закипает в бумажном сосуде,
подвешенном над огнём,
кипит отчужденье в нём,
кипит раздраженье в нём.

Сегодня ночь, простите,
Вся для того,
Чтоб Иоанн Креститель
Вышел из вод.
Безумных оргий номер
Я не учел,
День пал и сразу помер,
Сбитый бичом.

Места для ножа Am
В кармане нет - достану. Dm
На руке пожар: Am
Ладонь облита сталью. Dm
Тянет на испуг C
За перевалом - бездна... B G E
Все тебе, мой друг, Am F
Пожалуй, неизвестно! Dm

Так холодно. На воде ждут
Круги. И — зима кругом.
И в радости, и в надежде,
И в горе, и всём другом —

Что проку сегодня мне-то,
Коль ты лезешь в пекло за
Пустые глаза. Монеты

Рушу,
Я раскрываю душу,
Панцирь уже не нужен –
Вне автономных схем.
В воду
Все, что приемлет моду,
Как провода, все в воду,
Прочь от зажатых клемм.

На корме теплохода поймал я момент:
Водолазу
Трудно плыть, если ноги залиты в цемент,
Видно сразу.
Он плывет, загребая в четыре руки,
Но фарватер его не пускает.
Он уже обречен быть питомцем реки
И я смотрю на него, не моргая.

Чавкает гильотина. Чавкает гильотина.
Приятного аппетита. Приятного аппетита.
С непринужденной миной чавкает гильотина.
Чавкает рот набитый — приятного аппетита.

Брату Гильому грустно. Брату Гильому грустно.
Сена бежит из русла. Сена бежит из русла.
Зубы сдавил до хруста. Брату Гильому грустно.

Иприт меня не прет. Em
Я не смотрю вперед
И не смотрю назад. C
Семнадцатый год Am
Мне, веку идет
И я спускаю все так, D
Спускаю все так. C

Я продал свою душу на майдане -
Она стоила много денег,
Теперь деньги звенят в моем кармане,
Вестимо, час пришел и день их.
Я продал свою душу на базаре...

Я продал свои мысли торговке,
Приклеив к ним очень смелый ценник.

Как-то утро вчерашнее зажигалось едва-едва.
Было самое страшное состояние вещества.
Голубыми потоками растекались куски зеркал.
И гудели под окнами приветствия козырька.

Каждое направление — в сущности, это два.
Каждое изменение — гибель для вещества.
Жидкое или твёрдое — главное, чтоб могло.

Парит время, спешка парит,
Парит все, всегда, везде.
Я все время не в ударе,
И я злюсь, как сто чертей.

От непобедимой злости
Напиваюсь допьяна...
У меня сегодня гостья,

Ты открыла ящик Пандоры.
У тебя за спиною горы.
На горах распростёрся город.
Бесконечный гранитный флаг.
Люди в нём не скрывают зла.

Выползает из ящика время,
В город каменный, вместе с теми,

День, ночь, снова день ночь
Снова день, ночь, снова день
Ночь, снова день, ночь, снова день
Передёрнут затвором, ведёт на ногах кривых

Кривая маршрута, где горы,
Где горы, где горы и нет своих
Я выстою, знаю, всё схвачено

Я дождем не буду стриножен –
Пусть за мной из окон следят
Те, кто предпочел одежду коже
И бессилен на плаце проливного дождя.
Я выхожу под дождь.

Лабиринтами улиц пройдя сквозь завесу до нужной двери,
Постучав – и дождавшись ответа, твоего, как всегда,

стихи Станис Шрамко

Долог путь от полыньи к наркоманскому притону,
А оттуда до церквей - как от неба до земли.
Формазоном не прослыть, похмеляясь самогоном,
И не стать тебе волхвом, коли лезешь во цари.

Черен ворон пролетит высоко в прозрачном небе,

[П]Знаешь, мне скажут, ты не обессудь, Dm Dm/C
Дело такое, кричи не кричи B B/G B/E
В скорости дом твой конечно снесут Dm Dm/C
Раз труханут и одни кирпичи B B/G B/E
Рушить-не рушить, сегодня, потом Dm B
Кто за меня это взялся решать G A
Все это, все это, все это дом Dm B
Дом, из которого я не хотел уезжать Gm A Dm

Из апреля, всю весну
Подмяв колёсами и выжав,
Прочь течёт снегом с крыш...
Так же воя на луну,
Бия плетьми вострящих лыжи –
Не шуми, не падай! Слышь,

Делай ставки на других,

Это знание больше, чем можно простить,
Обрывая клочья кожи с рассаженных рук.
Когнитивность натуры к нулю не свести –
Это слишком порочный, замкнутый круг.
Ожидание боли – такая же боль,
Отрицание мысли – не больше, чем мысль:
Если что-то случится, случится с тобой,
Сломается жизнь.

– Подведет тебя опять угол зрения,
Задрожит огонь холодной свечи...
Я не буду погружаться в забвение,
Моя память о тебе промолчит.
– Я любил тебя... Но время проходит,
И вороны мертвецов теребят.
Я разбит в своем последнем походе.
– Ты смеешься...

Я ломаю чужие пути,
Я прозрел, и этого грустен.
Если ты невиновна – прости,
Но спасти тебя время не пустит.
Прозревая, я делался злей,
И конечно искал виноватых
А теперь – только дым из углей
И зависимость от зарплаты.

Какой ужасный, заполошный день:
Машины носятся в пыли воды.
Весь город в шуме тонет, в шуме и в воде.
Весь город тонет. Где-то в городе и ты.

И я иду сквозь дождь, ищу тебя в толпе,
Хочу увидеть хоть бы раз твои черты.
Взглядом рву толпу, на пути к тебе,

Твоих иллюзий бокал мой полон,
И я, пьянея, тяну нектар.
Уже смирился могильный холод,
Уже достигнута простота;
Воспоминаний развернут свиток,
Уходит в бездну тоска и грязь,

Всплывает то, что давно забыто –

Она никогда не тратила слов, но в день шил метущего крыши дождя
Она, как мангуст, разорвала шов. И вот, выходя, из себя выходя,
Король всевозможных гадов, змей, увидел ее – и умер. И вот,
В черный день он решил жениться на ней, и убить ее, если ему повезет,

Я не знаю его, он не знает меня, но при этом он – я, я – не он, мы живем
В разных точках пространства, разделены полбутылкой огня или просто ножом.
Управляют ветра, парус крепко надут, море свадьбу встречает и топит ее,

В глазах твоих огонь,
Мне предназначен он,
Я должен в нем гореть – ну что же...
Палящий ком огня
Направлен на меня,
Но жар не жжет мою кожу.
Я рад бы в нем сгореть,
Чтоб только посмотреть,

Мой самый страшный враг – это же я сам, и никто иной.
Зверь голоден с утра, в памяти дыра, время за спиной.
Смел пламенный рассвет крошево с небес. Это – утвержденье права
знать: в жизни смерти нет! Полыхает снег, август ледяной.

Сон поездом стоит. Зверь – не пассажир и не машинист.
Зверь скоро будет сыт, керосин разлит в тысячи канистр.
Вот, покидая дот, огненный коктейль заливает всю округу.

Лей
В стакан огонь жизни,
Пей,
И будь всегда выше,
Жизнь – ключом, бездонно, льется из ключиц.
Пусть назначит нам встречу
Мир – исход наш не вечен:
Есть конец пути у перелетных птиц.

И что с того, что мёртвые сначала
Не верят, что они уже мертвы;
Они не верят, так же, как и вы.
У всех такое, видимо, бывало.

К познанию всегда собачья будка
И цепь с забором на пути стоят.
Неверие в конечность бытия —

Мне твоя любовь лик свой кажет напитком – // Am / F

В нем алкоголь закис; // G / Am

И его процент измеряется в пытках,

Только бы понять, в каких.

Танк вздымает в небо грозный ствол,
Правит азимут на прицел...
"Первый заряжен!" - "Первый пошёл!" -
Ракетный заряд с литерой "Л".
Скоро не будет разумной жизни,
Скоро вообще ничего не будет.
"Л" значит "люди".
"Л" значит "люди".

Идет волна и дрожит земля.
Еще чуть-чуть и придут за мной.
Для государства я – всего лишь тля,
И буду стоптан большой ногой.

Но вголове моей не тронут храм,
И путь к нему не найти из дымовых завес,
Я знаю точно в пику всем государям,

Спал и видел, как мой неприятель разбит,
Как его бастион в землю конницей вмят.
Не помог ни размен, ни прорыв, ни гамбит -
Мне поставили мат.

От атаки прямой, кто чем мог, заслонясь,
Мой форпост бился насмерть, понимая, что взят.
Подо мною убили боевого коня -

Раньше были совсем не знакомы
По отпущеным с детства ролям.
Одиночество стало законом,
Стала теплой чужая земля.

И теперь даже думать нелепо,
И теперь вспоминать нелегко,
Как зимой ночью светится небо

Был провал. Был гулкий лабиринт.
Выход был. И были снова стены.
Хмурый день снаружи и внутри
Повстречал двух пасынков вселенной
Хрусталем на ниточке луча...

Город, встретил нас мертвый город.
Щелкнул четками в проводах.

Тише... Не спугни утро,
Встань на край зори, слушай,
Как звенит восток ветром
По морской волне:
Поцелуй его – мудрость
Губ твоих, песка суше;
С запахам хвои кедра
Пыль несчастий прочь уносит и рисует в день круги на дне.

Я лежу на земле, в сердце ранен копьём,
Истекающий кровью олень.
Скоро съедено будет тело моё,
Лишь погаснет проклятый день.
Ну, а кости собакам дадут на прокорм,
Тем собакам, что гнали меня.
Можно, я расскажу, всё, что было, Харон,
На рассвете проклятого дня.

Миф, что с утра был слухом,
Днем был на хит-параде,
Каждого достиг уха,
В эфире помехи, обломки сзади.
Ветер скребет по коже,
В нем тонут чьи-то всхлипы.
Мы исчезаем тоже,
Мы покидаем Припять.

Миф, что с утра был слухом,
Днем был на хит-параде,
Каждого достиг уха,
В эфире помехи, обломки сзади.
Ветер скребет по коже,
В нем тонут чьи-то всхлипы.
Мы исчезаем тоже,
Мы покидаем Припять.

На линии огня,
линии, звенят
медные фигурки всадников.
Им нет уже пути,
нет уже, прости,
нет уже дороги. Катится
(скрип!) кибитка мимо них,
пыльные огни,

Он всходит, расправив спину.
Железный взгляд, словно нож.
Трибуна ли, гильотина –
С балкона не разберешь.

Кивает бумажным лицам,
Кивает глухим рядам.
Тиранам порой не спится –

Мне вечер даст мой шанс пробиться в люди,
Над горизонтом шар стальной зависнет.
В грядущем дне – которого не будет –
Я человек, лишенный смысла жизни.

Идеей жил (не в Ипостаси Третьей,
В телесной оболочке же, вживую):
По документам нет меня на свете.

Так скоро поезд, люди на перроне
Уже стоят и ждут его гудка.
Он приползёт, и всё пространство тронет
В прощальном жесте тонкая рука.

Прощай, тревожно затрещат ключицы,
Забьётся сердце в угол, и в окне
Начнётся ночь, в которую не спится,

Никто не уведомил о том,
Что смерть не оставишь на потом –
Легко сумасшедшим быть, но все ж не то.
Один – не спасется от проблем,
Другой – просыпается никем.
Во мне правит бал один такой никто.

Никто не держал излом реки,

Пират свое отжил

И голову сложил.

Пират свое отжил –

Осудят.

Январь. Почти как март январь.
Почти как март, почти как ты январь.
Почти как ты, холодный и пустой,
Простой как ты, бессмысленно простой.

Январь. Почти как век январь.
Почти эпоха, сумрачный январь.
Почти как ты, бессонный и чужой,

В каждой секунде — жизнь.

Сердце ведет им счет.

Новая с каждой секундой

Кровь по жилам течет.

Ты говоришь мне: "Постой, не спеши!
Глубже, чем надо, не лезь в суету.
Мебель, квартира, работа, гроши -
Веришь-не веришь, они подождут.
Разве бытуху любовью ты звал?" -
Что мне ответить тебе? Все не так?
В общих чертах ты, конечно, права,
Да, ты права! Только в общих чертах.

Настало лето, кончилась весна,
Пароль в семь знаков научил молчать.
Весь шлак любви давно покинул нас, –
Обмен веществ и дней зеленый чай...

Сначала – осень, сеть чужих следов,
Потом – зима подземных катастроф,
Потом – весна, и в ней – последний вздох,

Сказали им, чтоб всегда молчали.
Молчали и колыбель качали.
Метель за окнами им в подмогу.
Она уже замела дорогу.
Немного снега, и сна немного.

Они молчат, и глядят пытливо.
Скрипят полозья. И запылило

Тошнит весь день, тошнит везде, Am
И от всего тошнит.
Тошнит от мыслей, от людей —
На горле две клешни,
Тошнит!
Тошнит от радости чужой B
И от своей тоски, Dm
Тошнит от рвенья быть собой B

Ты не часто мне снишься, мой Отчий Дом,
Золотой мой, недолгий век.
Но все то, что со мной случится потом, —
Все отсюда берет разбег!

Здесь когда-то поднялся я, сын земной,
И в глазах моих свет возник.
Здесь мой первый гром говорил со мной

Я дарил им всё, что им нужно
Я дома построил денег заняв
Это же совсем не игрушка
Боже почему они не любят меня?!

Я им подарил, пирс роскошный
Корабли в трюмах златом звенят
За строительством я следил дотошно

Снеговая дорога, застывшие стекла,
Поезд вынес меня - и притон меня встретил.
Снег ударил в лицо и одежда намокла,
Каплей грязной воды стал я, частью Исети.

В опустевших лицах, зубах перегнивших,
Я читал приговор для себя - как для брата;
Я спешил в гости (к повелителю нищих,

Убей в себе покровителя,
Коль не хочешь на всю жизнь остаться учеником.
Шумят строители,
И в небо растет и ветвится гранитный дом:
Он клеем выбелен,
Как зубы – эмалью, и строят его затем,
Чтоб окна выбили
Ему, развлекаясь, без спросу и без затей.

Я пронзаю день как игла,
Намерзает лед на винтах.
Я точнейший прибор несу,
И еще полон бак бензина.
Там, где сталь хрупче стекла,
Там, где вечная мерзлота,
Город выстроив по образцу –
Не случайно назвали...

Он здесь — упрямо, словно на посту,
Сам неживой природно, но живыми
Излюбленный, скрипучий, старый стул,
За прошлый век изрытый ножевыми;

В его мечтах он был то мыс, то ял,
То с бурей бился, то лежал, как камень.
На нём сегодня долго ты стоял,

Постскриптум III. «Я тебя забуду...»

Я тебя забуду.
Буду забывать – и забуду.
Ты меня не вспомнишь.
Будешь вспоминать – и не вспомнишь.
Мы ничего – друг другу,
Не должны друг другу, мы свернули рано.

Прилетай после дождей,
К тому времени я прорасту.
Прорасту, и, возможно, уже зацвету –
Прилетай после дождей.

Мне сквозь прутья не убежать,
Ты же их минуешь легко.
И прозрачная ткань, что родня облаков,

Я скушал три таблетки от кашля и на крышу,
Взошёл, и прямо к краю на крыше этой вышел,
Она была высокой, и я же охуел,
Каких-то я таблеток не тех сегодня съел.

Потом меня прибило взлететь, подобно птице,
И даже не стремало, что я могу разбиться.
И вмиг расправив крылья, я полетел вперёд,

Он выходит рано утром, лезет через забор —
Чтоб никто не догадался — садится в «Запорожец» и заводит мотор.
Все не просто так:
Он несется по городу,
Сшибает столбы,
Подвозит всяких хиппи, усмехается в бороду,
Лишь ему дано быть
Тем кто он есть —

Полночь, бой часов, таверна гасит свет.
Желтый луч спасает где-то раз в сто лет.
Поспеши, на поезд можешь не успеть:
Рыболов с утра свою расставил сеть.

Пробужденье – это мираж.
Холод стали к шее прижат.
Порождает монстра гора.

Я расточитель частиц.
Я вымерял фронт,
Я встал столбом на пути,
Я перекрыл Ахиронт,
Взял из уключин пробу,
Псов по следу пустил,
И их животную злобу
В тротил обратил...

Свернулось подобием крови вино,
То, что мы вкусили в начале.
Мы были свободны и верили, но
Кого-то, похоже, распяли.

Там пламенный лик над горою висит,
Там в верности кто-то клянется,
Там кровь кто-то в чашу собрать норовит,

Новаторство в моде всегда
Но мы падки на принцип работы простой
Разрушив построить всё в новом порядке
Идея не нова, ну и что?
Разрушить не сложно, построить сложнее
Но лёгких путей не ища
Мы в массы свою продвигаем идею
И террор наше средство, прощать, но нет!

Когда ночь и день Am F
готовы уже сравняться, Dm E
и к близкой беде Am F
вовсю тяготеет эфир, Dm E
мой бог восстает, F G
свое созывая братство – Dm B
всех метка зовет Am F
на страшный, жестокий турнир. Dm E

Надел кепку назад козырьком, A H7
Высмотрел двух дам в голубом. Em G
И двух кавалеров в сером при них.
Быть может, и видел-то их одних.

Направил двустволку в заполненный зал,
Сплюнул бычок и сквозь зубы сказал:
«Сегодня будет богатый улов».

Как все на свете, смертью дышишь ты,
И чувством бессознательным, шестым
Предвидишь, забегая чуть вперёд,
Что после смерти эта смерть уйдёт.

Коль в воздухе она растворена,
То с воздухом и в лёгкие она
Всё время проникает. Так растёт

Кто был эгоистом, стал самоубийцей,
Вчера был ученый, сегодня – дурак...
Дорога одна, хоть и сильно ветвится,
Свороток, кольцо, полный газ и – на тракт.
С судьбой ты лоб в лоб не встречался ни разу,
Всегда был в плену габаритных огней.
Ты самозабвенно вжал педаль до отказа,
Дорога одна, и ты гонишь по ней!

В черный день я встретил его - и метро поглотило нас.
Он был таким же, как раньше, слова его были пусты...
Черная месса нашей беседы, мертвое пламя из мертвых глаз...
Он объяснил мне, куда я еду, сказал мне, что буду шестым.

Он мертв давно, но на миг воскрес он -
Как и твердило пророчество.
Выстрелом сломана черная месса,

Можно вырваться, можно ссориться,

Можно комкаться, можно плакаться,

Можно делаться, можно строиться,

Можно рушиться, можно плавиться.

СЕРОЕ БРАТСТВО

Раннее утро упало на двор
Крик петуха разбудил.
Солнце смешалось, скатившись с гор,
С мутным окурком звезды.
Вышел властитель, дрожа от злости, A
Гостя в дверях встречать

Смех над тобой выдает человека
во мне, и тебя удивит;
в твоем пониманьи я – просто калека,
обреченный на смерть индивид.
Ты удивляешься – а много ли понту
в смехе подобных калек?
Ты противоречишь моему генофонду,
и смех – безусловный рефлекс.

Скользко. Я себе нашел

В грудь железный кол.

После тысяч мятежей

Нечего уже

Скука, знаешь ли, штука страшная: я уничтожен твоей бессонницей,

Как звук, рожденный реверберацией. Что за нелепица?

Видимо, утро бахвально корчится, мчится по окнам кровавой конницей;

Мой мир разрушает тебя невидимо – что-то не лепится.

Следующая станция – депо. Я сижу бессмысленно, и поезд идет себе, ход замедляя... Я проспал послений шанс.

Я сижу, бессмысленно дыша – я варюсь в котле. Меж нами: следующая станция – депо. Я сижу бессмысленно, и помню совсем не то, что надо помнить, застревая в тупике, падая в последнее пике. Там, где кончен путь – там по домам... Медленно, медленно поезд подходит к станции «Навсегда»; я ее так ждал, да, я долго ждал...

За стеной исчезли голоса.

Из купе в проходы вылезает не сонный спрут, а те, кто не проснется больше никогда, даже вдруг воскреснув, или даже решив не спать! По тектоническим рисункам голых душ, меж пластами, вбилась клином душная чешуя окалин. В памяти, зачем-то, снова ты... И все тяжелей и реже стыки удары бьют о колесо. Медленно, медленно поезд подходит к станции «Навсегда».

Смена кадра!

Тебя схватило, унесло ветром, словно перо,
Я был один, один и буду, только с разных сторон.
Ты так уверена, считая, что я сдохну с тоски -
Я неприменно преставлюсь, соизмеряя шаги.
Протри глаза! Ведь я не тот, кто был полвека назад,
Пока на вкус вода - как водка, ну а водка - это яд.

Сон разума рождает чудовищ...
Никто не придет за нами,
Никто не спасет, не спросит,
Что нас работит сегодня.
Мой выстрел всегда наготове,
Вплетаясь в житейский орнамент,
Мой разум, как бомбу, носит
Чудовищ, на жизнь голодных...

Стояли звери около двери,
Стояли звери около двери,
Стояли звери около двери,
В них стреляли, они...

Звери доверчиво слушали выстрелы,
Непонимающе глядя,
Приговоренные, слушали, выстроясь

СУНДУК НА ДНЕ МОРЯ
посв. С.А.
Кто бы упомнил, что было пятьсот лет назад.
Я ли, кармически высший правитель людей,
Смятый веками, забытый на веки
Остаток чужих парусов,
Крышку держащий заветом калеки
Засов?

Всё в мире отправляется ко дну,
Таков мой тайный план.
Смешная доза света и тепла —
Как скорлупа в клешне.
Раз в год дышать тобою пять минут —
Уж лучше никогда.
Поскольку дальше будет голодать
Стократ страшней.

Там, где тепло

Знай же, что там, где тепло, будет хуже,

Жизнь – исключительно гнусная повесть:

Жизнь все изменит, все планы порушит,

Ты в каждом направлении пути
Увидишь настоящее, как будто
Местами поменяв собаку с будкой.
А я исчезну около шести.

Но если ты сумеешь говорить
Всё так же, будто я чего-то значу,
Господь свидетель — будет мне удача

Ятрофобия, эремофобия, филофобия, скоптофобия…
Все мои фобии и все подобия
Я тебе подарю.
Пусть рассыпятся пигментацией по моей виртуальной фракции,
Жестом суицидальной акции
К летнему январю.

Я комок

Поставь за меня свечу,
Тягачу по встречке, во весь опор,
В ком карманный кракен кривых реторт
Пристяжные силы за удила
Гонит в ночь –
И ты не смотри назад,
Закрывай глаза на великий глад,
Закрывайся формулой от гранат,

Радость моя, ты меня извини –
Масочный вид без глаз мой...
Мне надо насиловать свой организм,
Чтобы достичь оргазма;
Ты, моя радость, ты – печь, ты – смола,
Ты пышешь тем, чем надо.
Ты мне себя, всю себя отдала,
Стон твой – родник, моя радость.

Человек третий год стоит под водой в Телецком.
Всё, что случилось после того, как он встал,
Все знакомства, события, осыпающиеся, как фреска —
Это сон человека, пройденный им портал.

Если вдуматься — сила страхов его, влечений,
Проявления мира — что это, как не муть.
Человек спит, не чувствуя рыб и сонных течений;

Путь обходной себе обеспечь,
Что бы было возможно то, что мне не дано.
В деревянной коробке человек-вещь
Спит и не видит снов.

Став собой снаружи, сжег себя изнутри.
В лимфе растворил часы, дающие сбой
Каждый третий час и, уловив этот ритм,

Мне помнится предсмертный крик Агамемнона,
Клинок, вошедший в спину по эфес.
Я видел перевал, я видел легионы,
Что вел на бойню преданный Орест,
Убивши мать, но сам не ставши прахом,
Спаливши дом, и в нем оставшись жить.
Серебряный овал, пришитый на рубаху,
Не спину защищает, а ножи.

Механический будильник, отстающий на четыре дня – Em F#
Антипод своей же нелепости. Am
Соне не до взятия крепости – Em
Ей бы на ладонях поднять меня. C H7

Я – Шалтай-Болтай, побоев не стерпевший, и сбежавший из книг. Em F#
Без меня сюжет не ухудшится, Am
Крепость без меня не разрушится. Em

Под Питером я, простоял полдня
Очень сильно был удивлён
Впервые никто не хотел меня пускать
В теплый салон

И оба плеча, непривычных рук
Сводила боль, не унять

Я никому не верю, ничего не ищу,
Я давно сломался – я тебя прощу.
Слишком поздно нынче разводить мосты,
Слишком много в этом мире значишь ты.

Я никому не стану мешать ползти,
Никому не стану мешать на пути.
Только в шкуре зверя я вечно бит,

С тяжким грузом и с хрустом в суставах день наползает на Ватикан,
отражая небо в гнилой воде,
где купается снег-баклан.
Я несу свой груз – свинец и уран –
он под кожу мне тычет нож.
Нависает грязный щелочной туман
и кислотный крошится дождь.
Я забыл, как сахар по языку

Все было слишком простым, все было слишком отменным, Am F C
Еще бы эти кресты не застилали свет дня... G Am
Но что-то произошло в тягостной этой Вселенной Am F C
И жуткий, пагубный рок капканом стиснул меня – G Dm
Переломало хребет, земля сдавила по горло, Dm F C
Льдом затуманило взгляд, огонь в сознаньи угас, G Am
Жуткой болью дыханье холодное сперло... Am F C
Ты же можешь помочь мне, прямо сейчас – G E

Я составляю свой график потерь.
Срок мне на выбор отпущен
Меньший, чем надо в мое слепоте.
Может быть, в скрытом грядущем

Я, в социальном застыв тупике,
Тайны миров приоткрою.
Выбор мой – между тобой и никем.

Я люблю тебя насквозь, навылет, Em
Из котла да в горло, в горло вылит, Em/G
Я люблю тебя на все, на триста – Am
Это пуля, пуля, свист статиста. Am/F#

Лопаются на ногах вериги –
Вихри боли, боли, руки, руки, книги.
Звенья расставанию подобны,

Я не любитель ложиться на рельсы,
Но иногда ложусь.
Градус шкалы, что придумал Цельсий
Чуть убыстряет пульс.

Адреналин в кровь, как камень на шею –
Где-то в пять тысяч раз.
Я по другому-то жить не умею,

Ядом из жалости
Я добежал, настиг
Меру для всех вещей.
Цепи колёные,
Руки клеймёные
Вымыл лесной ручей.

За городищами,