Круг Михаил все тексты (слова) песен, переводы, видео, клипы

Весна опять пришла, и лучики тепла доверчиво глядят в моё окно.
Опять защемит грудь, и в душу влезет грусть, по памяти пойдёт со мной.

Пойдёт, разворошит! И вместе согрешит с той девочкой, что так давно любил.
С той девочкой ушла, с той девочкой пришла. Забыть её не хватит сил.

Владимирский централ - ветер северный!
Этапом из Твери - зла немерено... Лежит на сердце тяжкий груз.

Ах, скажите, где вы это взяли, то, что на столе так вкусно пахнет.
Ах, гостей дождёмся мы едва ли, ах, давай под это водки трахнем.
Ах, не могу, давай, мой друг, скорей, пока они плетутся по морозу,
Давай загубим маленькую "розу", покамест нет прожорливых гостей.

Ах, какие люди и в прикиде, ждёт такси, и вы не заплатили.
Ах, с таксистом некрасиво выйдет, ах, вы дома кошели забыли.
Ах, не могу, чтоб я гостей встречал, похоже, все они договорились,

Давай, поговорим, о нас с тобой, потом, чтоб, как-то, снять с души ошибки наших судеб.
Давай, поговорим. И, вспомним, обо всём, что было так давно, чего уже не будет.
Я чушь тебе мелю, а думаю о нас. И, вроде, не смотрю, а всё равно всё вижу,
Как смотришь ты за мной. И, кажется, сейчас ты хочешь, чтобы я подсел к тебе поближе.

Давай, поговорим. Хоть знаем я и ты, что все слова давно в душе перегорели,
Но в памяти моей так много теплоты. Я помню, мы с тобой, глаза в глаза глядели.
Я думал постарел. Всё в прошлом и забыто. Ты веришь, сколько лет, но каждый раз щемит.

Дом казённый предо мной
Да тюрьма центральная.
Не копейки за душой
Да дорога дальняя.
Над обрывом пал туман,
Кони ход прибавили,
Я б махнул сейчас стакан,
Если б мне поставили.

Веришь, не случайно, и жизнь большая тайна, так подойди ж ко мне, мы вместе споем.
И пусть никто не слышит, и музычку не пишет, и слов никто не знает, только мы вдвоем.

Нас ждут с тобой дороги, Париж и Лондон строгий, Нью-Йорк и Брайтон-бич смотри, смотри.
Там где-то между прочим, признаюсь вам, что очень я заскучал по маме и Твери.

Манхэттен, здравствуй, папа, ты здорово здесь нахапал. Давай поделимся, я жертва ЦК.
Я сечку жрал на БАМе, вы ж посмотрите сами, тащой в Америку приехал ЗЭКа.

Ты к запретке подойдешь,
Помахаешь мне рукой,
Улыбнешься как всегда,
И крикнешь: "Здравствуй!"
Здравствуй добрая моя,
Здравствуй милая моя,
Не надо печали, и так все ясно.

Я сегодня в церкви старой
Перед батюшкой стою.
Взгляд ловлю его усталый,
Как свеча в огне горю.
Ведь пришел сегодня к Богу
Я покаяться в грехах.
Хоть болит душа немного,
Только мне не ведом страх.

Где-то в глубине России два цыгана, два зека
И у кума не спросили подались они в бега,
Занесло пургою стежки, и куда же вы теперь,
Только лунная дорожка вам откроет воли дверь.

Ой Россия, ты Россия, каторжанская ты Русь, что тебе страданья сына, да что тебе цыганки грусть.

Среди этого раздолья правды холод горячит

Здравствуй, Клава, привет шлю тебе я с Камчатки,
Вновь пишу я тебе, милый друг, письмецо.
Жизнь моя вдалеке незавидна, несладка,
И от ветра с дождём задубело лицо.

Я с тобою хочу говорить откровенно,
Нужно нам, наконец, ясность в дело внести.
Если чувства твои все ко мне неизменны,

Здравствуй, Клава, привет шлю тебе я с Камчатки, вновь пишу я тебе, милый друг, письмецо.
Жизнь моя вдалеке незавидна, несладка, и от ветра с дождём задубело лицо.
Я с тобою хочу говорить откровенно, нужно нам, наконец, ясность в дело внести.
Если чувства твои все ко мне неизменны, то под ними должна ты черту подвести.

Нам мешает с тобой жить счастливо отрава: муж твой, мусор поганый, по кличке Сирень.
Ты давай, разберись с ним по-умному, Клава; там в сарае в дровах мой припрятан кистей.
В общем, Клава, давай, разгребай эти сопли, что волынку тянуть — нить ненужную рви,

Когда с тобой мы встретились, черёмуха цвела и в парке тихо музычка играла.
И было мне тогда ещё совсем немного лет, а дел наделать я успел немало.
Лепил я скок за скоком, а наутро для тебя бросал цветы налево и направо.
А ты меня любила и часто говорила: "Житьё блатное хуже, чем отрава".

Но дни короче стали, и птички улетали туда, где только солнышко смеётся,
А с ними моё счастье улетело навсегда; я понял, что оно уж не вернётся.
Однажды ты с форшмаком стояла на скверу; он был бухой, обняв тебя рукою.

Муж приехал Лизкин, очень рассердился, сразу с кулаками, пьяный, навалился,
Я в окно, да поздно — фикус стал преградой, ой, бедовый фикус, ой, моя отрада!
Шальная ночь, супруг не лучше, вопит: «Убью!» — махает топором,
Орёт такое — стыдно даже слушать; никак нельзя поладить с дураком.

Фикус проклиная, я бегу по кругу, «Я — водопроводчик!» — я кричу супругу.
«Покажи бумагу! Что в кровати делал?» — никогда, поверьте, быстро так не бегал.
Я — чемпион по бе -, по бегу, вокруг стола от мужа с топором,

Ты напомни мне сон, как все это было,
Белый пух лебедей над Россией моей.
Ведь у ангелов белые, белые крылья,
А похожи они на крыла лебедей.

Я ни разу не слышал молчание песен,
А оно тише вечности, больше земли.
Перекрестимся мы и Христосе Воскреси,

Ветер туман порвал Солнце сквозь щёлки туч
Здравствуй, мой Магадан Здравствуй весенний луч
Возле пивной мужик Кружку поднёс к губам
И на руке возник С чайками Магадан
Магадан, значит опять домой В этот волшебный сон
Магадан, сон, где короткой весной Я как пацан влюблён
Сопки угрюмо спят Моря свинцовый цвет
На берегу стоят Баржи калымских лет

Холодным, мокрым вечерком Тебя подаркой увидал
Когда по Лиговке с дружком Я на пролётке проезжал
Нам был для дела нужен фарт Я был уже готов на блеф
Я тасовал колоду карт А ты сфартила даму треф
Ты говорила, что одна И слёзы по щекам текли
Несчастлива и голодна Тебя за машку подвели
А я сказал поедем к нам Мадам, мадам
Падабадабадабадам, мадам Падабадабадабадам, мадам

Милый мой город печали и слёз, старой России надёжная твердь, ты засыпаешь под шёпот Тверцы и Волги.
Ты засыпаешь под шёпот берёз, спи, моя добрая матушка-Тверь, и до утра ещё так далеко, так долго.

Пусть этот вечер будет как вечность, шум Миллионной пусть помолчит.
Вам под часами назначены встречи, значит гуляйте, мои тверичи.

Двор Пролетарки, казармы, "Париж", где-то ямщик едет там за углом пьяных цыган развозя по домам, да с песней.
Что же ты, милая девочка, спишь? Сны интересные будут потом, едем с цыганами, с ними ещё интересней.

Сосед мой как хлебнёт вина всё говорит: "Война, война..." и сколько жизней унесло и не сложилось.
А День Победы подойдёт - наденет ордена и пьёт, и плачет тихо, вспоминает, как им жилось.

Как помнит мать, черты лица и похоронку на отца, и как в шестнадцать убежал на фронт с Витюхой,
Как Витька крикнул: "Вперёд, за..." и разорвало на глазах, а хоронила незнакомая старуха.

И как лежал в госпиталях, комбат как умер на руках и как контузило в апреле под Берлином.
Как в детстве змея запускал, в войну с мальчишками играл и как зимой крючком цеплялся за машины.

Я бы мало в жизни что понял
И без понта бы не пел с грустью.
У кого душа в вине тонет,
У кого так в ней вообще пусто.
Я бы Родину свою, Волгу,
Не любил так глубоко, страстно,
Не сбивали бы меня с толку
Этим флагом, от крови красным.

Лёха Чих, фармазон, подогнал фуфеля, скрасить вечер за стирами в очко
Она круто вошла, ножки, груди: а-ля! — я б всю жизнь с ней сидел в одиночке
Веня лепень одел и расплавился весь, пальцы веером: «Здрасте, гражданка
Вам, наверно, ещё не сказали, что здесь сейф лохматый ваш вскроют, как в банке»
Он, довольный собой, подкатил на контакт, он по сейфам — учёная степень
А она, плюнув на пол ему просто так, вынув ствол, продырявила лепень
Всем сказала: «Сидеть», — мы уважили ствол, а она, как ни в чём не бывало
Свою шляпку-каре положила на стол, из декольте маляву достала

Без перспективы, без добра, я в Тверь въезжаю со двора, как говорится, исключительно по блату
Я на Гагарина коптел, пока следак вшивый корпел, но я твердил, что я ни в чём не виноватый
Мы брали кассу в Волочке, а завалились на торчке, и то, на понт Кадета взяли — раскололся
Ему припомню всё сполна, ещё настанут времена, о, кабы знать, что среди нас стукач найдётся!
Я никогда не пасовал, я или пан, или пропал, я жизнь тюремнюу торчал от малолетки
Начальник колет, дело шьёт, ну-ну, попробуй — во даёт! Концы с концами не сведёт, а птичка в клетке
Я помню, первый раз торчал, на всю катушку отмотал, там познакомился с Витюхой — во был кореш!
С Бугром чайку не поделил, потом и сам в буграх ходил, но если скажет поперёк — с ним не поспоришь!

Новый год, порядки новые колючей проволокой наш лагерь обнесен
И все глядят на нас глаза суровые и каждый знает, что на гибель обречен.
И все глядят на нас глаза суровые и каждый знает, что на гибель обречен.

Ах, милая, зачем унылая зачем с презрением, так смотришь на меня?
Не забывай меня - ведь я люблю тебя. И, на прощанье, дай разок поцеловать.
Не забывай меня - ведь я люблю тебя. И на прощанье дай разок поцеловать.

Новый год, порядки новые
Колючей проволокой наш лагерь обнесен
И все глядят на нас глаза суровые
И каждый знает, что на гибель обречен.
И все глядят на нас глаза суровые
И каждый знает, что на гибель обречен.

Припев:

Косой осенний дождь мне смоет боль сердечную. Ах, как оно болит! В нем радость и тоска
И входит тихо в дом одна душа беспечная, к другой душе родной придя издалека
Я возвратился! Здравствуй, мама! Ну что ты, перестань при сыне причитать!
Ну, поседел слегка, а так — я тот же самый, ну что ты, перестань Ведь я вернулся, мать
А девочка моя не встретила как прежде и радости в глазах хватило на три дня
Лишь три забытых дня и восемь лет надежды остались навсегда на сердце у меня
Я возвратился! Здравствуй, мама! Ну что ты, перестань при сыне причитать!
Ну, поседел слегка, а так — я тот же самый, ну что ты, перестань Ведь я вернулся, мать

Стало так грустно вдруг, Лишь снег и луна за окном
Звонит мне как-то друг: «Приезжай, посидим, попьем»
Я поехал, гитару взял, Там девчонки и песен хотят
И попал с корабля на бал, И увидел в гостях тебя
В городском саду падал снег, Я по снегу к тебе иду
Как под музыку падал снег В городском саду
Как под музыку падал снег В городском саду
В каждом есть свой секрет, Да трудно в душе прочесть

Я пишу, губами строчки трогаю, и пока приеду мысленно домой
Самой близкою — окольною — дорогою, я приеду на карете за тобой
Я внесу тебе овеянные свежестью твои самые любимые цветы
Подарю тебе стихи и в тишине спою, позабыв дела солдатской суеты
Ты слушай, мой друг, а я всё позабыла, обещала, ну и что — все, впрочем, врут
Рядом был, дружок, — и я тебя любила, а теперь другие мне уже поют
И твои неперечисленные письма каждый день летят в помойное ведро
Я люблю теперь боливийские песни, ведь они, мой друг, поются нехитро

Ты нежно гладишь теплою рукой письмо мое последнее к тебе,
Письмо мое нечастое домой и думаешь, наверно, о судьбе,
Ты думаешь, как встретимся опять, я как всегда куплю тебе цветы,
Я знаю, мама, ты устала ждать а ждать меня умеешь только ты.

Прости меня, прости, падабадабапам.
Прости меня, прости, мамуля мама мам, мамуля мама мам.

А по весне моя душа
Летает на закате дня.
Над белой Церковью кружа
Зовет за облака меня.
Земля испариной идет,
А сердце аж заходится.
Зовет, душа мне зовет.
А мне сто граммов хочется,

Пусти меня ты, мама, пусти меня, родная! Пусти, ведь мне идти пора!
В "Лазурном" шум и песни, и там братва гуляет, и не мешают мусора.
В "Лазурном" шум и песни, и там братва гуляет, и не мешают мусора.

Там ждут меня девчонки, там ждут меня ребята, они все песен моих ждут.
Про наш любимый город, где выросли когда-то, они со мною подпоют.
Про наш любимый город, где выросли когда-то, они со мною подпоют.

Ты, каждым ранним утром просыпаясь, в улыбке расплываешься, быть может
Эпитетом скажу я, дорогая: ты на Марину Влади не похожа
И сам я не Высоцкий и не Ножкин, блатному миру вовсе неизвестен
Ты мне сказала как-то: «Мой хороший, твой голос необуздан, но прелестен»
Я шёл в горсад по вновь опавшим листьям, и осень монотонно моросила
Я пел тебе тогда блатные песни, ты слушала и нехотя курила
Гитара мне давала вдохновенье. Я пел на все Отрадновские дачи
Но, видно, надоел тебе Калинин, и ты сбежала в поисках удачи

Если вы по культуре томитесь
И солидности ищет душа,
Вечерком по Слободке пройдитесь,
Там вас встретят мои кореша.
Они вас так культурно ограбят,
Так застенчиво влезут в карман,
Так душевно без шапки оставят,
Иль пардон и гоп-стоп, дребадан.

Тишина наши свечи зажены вновь
Так приятно и мило без лишних слов
Хоть печальна но это печаль красива

Я давно душою не отдыхал
Взял гитару мелодию написал
И слова как с листа хоть и строчки ложаться криво

Трутся возле бюста, пьяными глазами жрут
Называют Лялей, прижимают ближе, зная, что потом уйдут
На такси увозят до утра куда-то, в общую кладут кровать
Ты глаза отводишь, будто виновата что устала, хочешь спать
И давно приелся запах незнакомых рук
Женщина в постели, на столе окурки, рядом новый пьяный друг
А настанет утро — снова поплетёшься ждать вечернего звонка
Именем подруги снова назовёшься, как скользнёт к груди рука

У каких ворот откроют замки и каких петель несмазанный скрип
Мне вернут свободу с легкой руки. Я запомню навсегда этот миг
Черной скатертью на стол ляжет ночь, мягким веером махнет мне листва
И березка — пятилетняя дочь — не заметил, как она подросла!
Посмотрю, как мать откроет окно. Сколько раз к ней приводили лишь сны
И на небо, там пошире оно, посмотрю уже с другой стороны
Свежий ветер прилетит из полей, я с ним там, за этой стенкой дружил
Из тюремных долгих серых ночей он гулять меня с собой уводил

Эх, проснулся утром рано, зевнул, открыл фортку — на улице дождь
Думал — свеженького ветра глотну, но закашлялся — отравят и скошь
А Танька тянет со вчерашнего дня, у неё там в «Спортлото» не сбылось
Всё бубнит, да бутерброды ням-ням, ну не баба, а сплошной бомбовоз
У неё в столовке много подруг, все такие же, как Танька, в соку
Чтоб обнять, так и не хватит двух рук, всё жуют, да пальцем трут по пупку
А чую, Танька не на шутку зашлась: «Это ты мне в «Спортлото» ставил «шесть»
Иди сволочь, мясорубку маслать, чтой то мне котлеток хоца поесть!»

Что ж ты, фраер, сдал назад. Не по масти я тебе.
Ты смотри в мои глаза, брось трепаться о судьбе.

Ведь с тобой, мой мусорок - я попутала рамсы.
Завязала узелок, как тугие две косы.

Помню как ты подошел, как поскрипывал паркет.
Как поставил на мой стол, чайных роз большой букет.

Расстели мне помягче постель, баба Маня, я очень устал
И закрой на щеколдочку дверь, клонит в сон, я давно так не спал
Мало ль в жизни бывает забот, Любка Муриха с Кинчем сошлась
Взбей подушку, баб Мань, да вот-вот уж я им, падлам, сделаю всласть
Ну и морс у тебя, как хмельной, с погребка, аж потеет стакан
Ты ж была, баба Мань, молодой, да с войны всё ждала мужика
Да со штрафбата кто мало пришёл, срок скосил, пал от пули шальной
А помнишь, батьку, как кассы колол, да взял вышак перед самой войной

Электричка придет и уйдет. Я останусь на несколько дней,
Чтобы время прошло без забот, чтобы встретиться с феей своей.
Чтобы время прошло без забот, чтобы встретиться с феей своей.

Может, мне не хватает уже ее добрых и ласковых глаз.
Что поет у меня на душе - может ей не хватает сейчас.
Что поет у меня на душе - может ей не хватает сейчас.