Текст песни Левитанский Юрий - Этот поздний рассвет обнажил и ясней обозначил

Исполнитель: Левитанский Юрий
Название песни: Этот поздний рассвет обнажил и ясней обозначил
Дата добавления: 10.08.2016 | 19:57:17

Просмотров: 26
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным

На этой странице находится текст песни Левитанский Юрий - Этот поздний рассвет обнажил и ясней обозначил, а также перевод песни и видео или клип.

Этот поздний рассвет обнажил и ясней обозначил
перемены в природе, а значит, и в нашей судьбе.
Сколько лет, сколько зим с той поры пронеслось,
как я начал
их писать, эти письма мои, Катерина, тебе?

Паутинки летят над осенним пустеющим садом.
Августовских лесов загорелись вдали купола.
Ты пришла, Катерина, и стала моим адресатом
до того, как явилась, и прежде еще, чем была.

И когда меня в мокром окопе секла непогода,
и когда я вставал, повинуясь армейской трубе,
и когда я лежал на снегу сорок первого года -
это все были письма мои, Катерина, тебе.

Я тебе посылал их в такие безбрежные дали,
я тебе их писал, лишь о том затаенно скорбя,
что ответа уже отправитель дождется едва ли -
нет, нескоро еще эти письма дойдут до тебя.

Но и самые трудные в жизни моей положенья,
в передрягах ее, в беспощадной ее молотьбе,
все тревоги мои, все победы и все пораженья -
это все были письма мои, Катерина, тебе.

Всею кровью писал их, писал, погибая от жажды,
всею болью своею, одно лишь имея в виду,
что пускай не сейчас, не сегодня, а все же однажды
ты прочтешь их когда-то в две тысячи первом году.

День сменяется днем, и эпоху сменяет эпоха.
Все приемлю как есть, ни на что не пеняю судьбе.
Благодарно припомню за миг до последнего вздоха -
все идут еще письма мои, Катерина, тебе. This later dawn bared and more clearly marked
changes in nature, and therefore in this fate.
How many years, how many winters since then flashed,
I started
they write the letters mine, Catherine, do you?

Cobweb flying over autumn emptying garden.
August forest lit dome in the distance.
You came, Catherine, and has become my destination
before it was, and more particularly than before.

And when I was in the wet trenches whipped the storm,
and when I get up, obedience army pipe,
and when I was lying in the snow forty one -
they were all my letters, Katerina, you.

I'll send them in such boundless distances,
I wrote to them, but that undercurrent of mourning,
that the response has hardly wait for the sender -
No, not soon even these letters reach you.

But the most difficult in my life provisions
debacles in it, in its relentless threshing,
all my anxiety, all the victories and defeats all -
they were all my letters, Katerina, you.

All the blood they wrote, wrote, dying of thirst,
with all his pain, only one meaning
that though not now, not today, but all the same once
you read them once in two thousand the first year.

Day gives way to day, and the era is replaced by the era.
All the object as it is, no matter what the fate of not foaming.
Thankfully I remember for a moment to the last breath -
all are still my letter, Katherine, you.