Здравствуй, горбатое Семихолмие Я чужеземец, пропитанный волнами... Вот он я весь - без любви и без почестей Стою на виду, Ваше Высочество. Небо, застиранное до дыр В эту палитру бы да Невской воды... Вот он размах! Какова перспектива! Все не влезает в окно объектива...
Э-эй! Мое Семихолмие! А-а мне бы безмолвия...
И вот я обалдевший, наивный и грешный Рванул что есть мочи в этот город кромешный. Я с блюдца Луны лакал - авось не убудет, Проставлюсь потом голубоглазому Будде. Какой-то педант на прудах Патриарших Мне про Бога шептал, но я послал подальше. И трамвай безумный догнать пытался, Но потом отстал - видно обознался.
Хеей! Мое Семихолмие! А-а мне бы безмолвия.
Краснощекая баба, что торгует теплом, Зазывала меня на чай, за углом. И все бы, да ничего, да за углом два амбала, И как заведено фонари в полнакала... Я очухался ночью в районе Щелково, Без денег в карманах, с глазами-щелками, Кто я здесь - без креста и без имени, С запекшейся кровушкой в области темени?
Хей-ей! Мое Семихолмие! А-а мне бы безмолвия.
Как я выжил, как выскочил из этого Ада? Как ласково принял меня пол вокзала. И теплый вагон - как лекарство от боли, И пол-суток в пути - в снах и покое. Почему поезда не летают до Питера? Я спросил похмелюгу Юпитера, Он сидел у края платформы, Глубоко наплевав на людей в униформе.
Хеей! Мое Семихолмие! А-а мне бы безмолвия.
На пол-пути до родимой берлоги В болоте сонного Бологово Я стук услышал в окно вагона - Там то ли видение, то ли икона. Раскинув руки в поношеном свитере, Я опознал похмелюгу Юпитера. Он подмигнул: "Ну что, брат, нам по пути? Тебе до Питера? Могу подвезти..."
И поезд послушно взмыл в небеса... Рельсы внизу - как взлетная полоса...
Кто сказал, что поезда не летают до Питера? А?
Хеей! Мое Семихолмие! А-а мне бы безмолвия Hello, hunchbacked Semiholmie I am a foreigner , soaked waves ... Here I am all - without love and without honors Standing on the mind , Your Highness. Sky faded into holes In this palette to let the water of the Neva ... Here it swing ! What is the prospect ! Everything does not fit in the window of the lens ...
H-hey ! My Semiholmie ! Ah , I would silence ...
So I zonked , naive and sinful Pulled with all his might in this city pandemonium . I lapped the saucer Moon - maybe not lose anything, Surrounding the then blue-eyed Buddha. Some pedant on the Patriarchal ponds God whispered to me about , but I sent away . And the tram crazy trying to catch up , But then fell behind - seen oboznalsya .
Heey ! My Semiholmie ! Ah , I would silence.
Cheeked woman that sells heat Shill me to tea , around the corner. And , yes nothing, but around the corner two Ambala , And as the lights opened in polnakala ... I ochuhalsya night near Shchelkovo With no money in his pockets , his eyes , slits , Who am I here - without the cross and without a name , With caked krovushkoy in the crown ?
Hey - it ! My Semiholmie ! Ah , I would silence.
How I survived , as it jumped out of Hell ? How tenderly took me half the station. And warm the car - as a remedy for pain, And a half- day on the road - in dreams and rest. Why not fly the train to St. Petersburg ? I asked pohmelyugi Jupiter He sat at the edge of the platform , Do not care for people in uniform.
Heey ! My Semiholmie ! Ah , I would silence.
Half-way to their native lair In the marsh sleepy Bologova I heard a knock on the window of the car - There is the vision , or an icon . Arms outstretched in a shabby sweater , I recognized hangover Jupiter. He winked at : & quot; Well, brother , we are on the way ? Writing to Peter ? I can ride ... & quot;
And the train obediently took to the skies ... Rails at the bottom - as the runway ...
Who said that the trains do not fly to St. Petersburg ? A ?