Текст песни Максим Горький. Старуха Изергиль. - 12

Исполнитель: Максим Горький. Старуха Изергиль.
Название песни: 12
Дата добавления: 23.06.2016 | 07:42:25

Просмотров: 157
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным

На этой странице находится текст песни Максим Горький. Старуха Изергиль. - 12, а также перевод песни и видео или клип.

— Вы сказали: «Веди!» — и я повел! — крикнул Данко, становясь против них грудью.— Во мне есть мужество вести, вот потому я повел вас! А вы? Что сделали вы в помощь себе? Вы только шли и не умели сохранить силы на путь более долгий! Вы только шли, шли, как стадо овец!
Но эти слова разъярили их еще более.
— Ты умрешь! Ты умрешь! — ревели они.
А лес все гудел и гудел, вторя их крикам, и молнии разрывали тьму в клочья. Данко смотрел на тех, ради которых он понес труд, и видел, что они — как звери. Много людей стояло вокруг него, но не было на лицах их благородства, и нельзя было ему ждать пощады от них. Тогда и в его сердце вскипело негодование, но от жалости к людям оно погасло. Он любил людей и думал, что, может быть, без него они погибнут. И вот его сердце вспыхнуло огнем желания спасти их, вывести на легкий путь, и тогда в его очах засверкали лучи того могучего огня... А они, увидав это, подумали, что он рассвирепел, отчего так ярко и разгорелись очи, и они насторожились, как волки, ожидая, что он будет бороться с ними, и стали плотнее окружать его, чтобы легче им было схватить и убить Данко. А он уже понял их думу, оттого еще ярче загорелось в нем сердце, ибо эта их дума родила в нем тоску.
А лес все пел свою мрачную песню, и гром гремел, и лил дождь...
— Что сделаю я для людей?! — сильнее грома крикнул Данко.
И вдруг он разорвал руками себе грудь и вырвал из нее свое сердце и высоко поднял его над головой.
Оно пылало так ярко, как солнце, и ярче солнца, и весь лес замолчал, освещенный этим факелом великой любви к людям, а тьма разлетелась от света его и там, глубоко в лесу, дрожащая, пала в гнилой зев болота. Люди же, изумленные, стали как камни.
— Идем! — крикнул Данко и бросился вперед на свое место, высоко держа горящее сердце и освещая им путь людям.
Они бросились за ним, очарованные. Тогда лес снова зашумел, удивленно качая вершинами, но его шум был заглушен топотом бегущих людей. Все бежали быстро и смело, увлекаемые чудесным зрелищем горящего сердца. И теперь гибли, но гибли без жалоб и слез. А Данко все был впереди, и сердце его все пылало, пылало!
И вот вдруг лес расступился перед ним, расступился и остался сзади, плотный и немой, а Данко и все те люди сразу окунулись в море солнечного света и чистого воздуха, промытого дождем. Гроза была — там, сзади них, над лесом, а тут сияло солнце, вздыхала степь, блестела трава в брильянтах дождя и золотом сверкала река... Был вечер, и от лучей заката река казалась красной, как та кровь, что била горячей струей из разорванной груди Данко.
Кинул взор вперед себя на ширь степи гордый смельчак Данко, — кинул он радостный взор на свободную землю и засмеялся гордо. А потом упал и — умер.
Люди же, радостные и полные надежд, не заметили смерти его и не видали, что еще пылает рядом с трупом Данко его смелое сердце. Только один осторожный человек заметил это и, боясь чего-то, наступил на гордое сердце ногой... И вот оно, рассыпавшись в искры, угасло...»
— Вот откуда они, голубые искры степи, что являются перед грозой!
Теперь, когда старуха кончила свою красивую сказку, в степи стало страшно тихо, точно и она была поражена силой смельчака Данко, который сжег для людей свое сердце и умер, не прося у них ничего в награду себе. Старуха дремала. Я смотрел на нее и думал: «Сколько еще сказок и воспоминаний осталось в ее памяти?» И думал о великом горящем сердце Данко и о человеческой фантазии, создавшей столько красивых и сильных легенд.
Дунул ветер и обнажил из-под лохмотьев сухую грудь старухи Изергиль, засыпавшей все крепче. Я прикрыл ее старое тело и сам лег на землю около нее. В степи было тихо и темно. По небу все ползли тучи, медленно, скучно... Море шумело глухо и печально.
- You said: "Lead" - and I took! - Shouted Danko, becoming against them grudyu.- In me have the courage to carry on, that's why I made you! And you? What did you do to help yourself? You just go and could not keep the power on the road longer! You just go, go, like a flock of sheep!
But these words enraged them even more.
- You will die! You will die! - They roared.
And all the forest hummed and hummed, echoing their cries, and lightning tore the darkness apart. Danko looked at those for which it has incurred work and saw that they - like animals. Many people stood around him, but there was on the faces of their nobility, and he could not wait for mercy from them. Then in his heart boiled indignation, but with pity for the people it is extinguished. He loved the people and thought that, perhaps, they will die without it. And his heart broke with desire to save them, to bring to light the way, and then in his sight flashed rays of the mighty fire ... And they, seeing this, thought he was enraged, why is so bright and inflamed eyes, and they alerted like wolves, expecting that he will fight with them, and become denser surrounding it, to make it easier was it to grab and kill Danko. But he already knew them thought, because more brightly lighted up in the heart of it, because they thought that it gave birth to melancholy.
And all the forest sang his gloomy song, and thunder and pouring rain ...
- What can I do for the people ?! - Stronger than thunder shouted Danko.
And suddenly he tore his chest and his hands pulled out of her his heart and raised it high above his head.
It glowed as bright as the sun, and the brightness of the sun, and the forest was silent, lit this torch great love for the people, and the darkness of light scattered from him, and there, deep in the forest, trembling, fell into the rotten mouth of the swamp. The men, astonished, began as stones.
- Come on! - He shouted Danko and rushed forward to his seat, holding high a burning heart and illuminating their way to people.
They rushed him, fascinated. Then the forest rustled again, shaking his surprise tops, but its noise was drowned out by the sound of running men. All ran quickly and easily entrained wonderful spectacle of the burning heart. And now dying, but dying without complaints and tears. And Danko was all in front, and his heart was all flushed, flushed!
And then suddenly the forest parted in front of him, parted and remained behind, dense and mute, and Danko and all these people at once plunged into the sea of sunlight and fresh air, washed by rain. The storm was - there behind them, over the forest, and now the sun was shining, sighing steppe grass glistened in the rain by jewels and gold sparkled river ... It was evening, and from the rays of the sunset river seemed red, like the blood that beat the hot jet from a torn chest of Danko.
He throws a glance in front of him on the expanse of steppe proud daredevil Danko - he threw a joyous look on free land and proudly laughed. And then he fell and - died.
The men, joyful and full of hope, did not notice his death and did not see what else is burning next to the corpse of his brave heart Danko. Only one cautious person noticed this and afraid of something, stepped on the proud heart of the foot ... And here it is, crumbled into sparks, extinguished ... "
- That's where they are, blue sparks steppe that appear before a storm!
Now, when the old woman had finished her beautiful fairy tale, in the steppe was scared silent, exactly, and she was struck by the power of the brave Danko, who burned his heart for the people and died, not asking them for anything in the award itself. The old woman was sleeping. I looked at her and thought: "How many more stories and memories in her mind?" And I thought about the great burning heart Danko and about human imagination that created so many beautiful and powerful legends.
The wind blew and drew from under the rags dry breasts Izergil old woman, who stopped all the stronger. I covered her old body, and he lay on the ground beside her. The steppe was quiet and dark. The sky all clouds crawled slowly, bored ... Seaside roared dully and sad.