Наталья Трясцина все тексты (слова) песен, переводы, видео, клипы

(Посвящается Елизавете Федоровне Романовой и Белогорскому монастырю)

Не надо плакать, она в раю.
Проходит век. А затем - другой.
И я у гроба ее стою.
Она останется молодой.
Ее платочек издалека
Зовет в дорогу тех, кто не спит:

Аккорд сорвался. Сорвался с лада!
Всё ближе к смерти. Так небу надо!
Иди по саду! Иди по веку!
Всего важнее – быть человеком!

Быть человеком всего лишь надо.
И не сдаваться. Пусть лезут гады.
И не сдаваться. Пусть сохнут губы.

Над некрополем Чайковским - птичий грай.
На кладбищенской черешне ты сыграй!
Можешь выбрать чёт и нечет, ад и рай.
Пять шагов и будет встреча. Замирай.

Под некрополем Чайковским птичий крик.
Тут лежит совсем младенец, там - старик.
И под небом воспалённым все равны.

Еду я по трассе и асфальт дымится.
Скорость под сто двадцать. Пролетают птицы.
Вижу лес красивый. Сброшу передачу.
О, как романтично здесь построить дачу.

Дальше вижу речку. Речку с рыбаками.
Плещется водичка, синяя, как в Каме.
Пузыри пускает неприметный сомик.

Пронзительно, тонко и нежно
Смотрела она в облака.
И чуть шелестела надежда.
И свечка дрожала в руках.

И хор пел вокруг Гефсиманский,
Что жизнь - это подвиг тоски.
И вкус ее терпкий, славянский

Когда поднимаешь ты голову выше,
То видишь Россию на вспаханной крыше.
Звенят колокольчики, с ними – ромашки.
И сердце пылает под русской рубашкой.

Сияет как кварц на пыльной дороге,
Ликует от гордости, плачет в тоске.
Пружиной сожмется в напрасной тревоге,

- Скажите, почём можно купить её?
Вон ту, что счастливая, длинная
Жизнь. Так отодвиньте скорее бельё!
Она там, где ваза старинная.

Ну, как Вы не можете не знать цены?
У Вас покупатель стоит с кредиткой!
Что Вы говорите? С начала войны

На теснинах Центрального рынка -
Маленький мальчик в рыжих ботинках.
Выпускает мыльные пузыри
Из пластмассовой баночки.
– Бери!

- Грубо говорит ему мать. Она,
Несокрушимая, словно стена,

Меня зачали на Страстной неделе.
Вся жизнь моя пошла наперекос:
Я в небесах хочу летать в апреле,
И засыпать в пути под стук колес.

Куда не приезжаю: птицы в стекла
Стучатся и приветствуют меня.
И нежность к певчим, бережно храня:

Мечталось: яблони в цвету,
И дом на солнечном пригорке.
Но невозможно жить в аду,
Где никому не нужен Лорка.

Где в пустоту ушли труды,
И жизнь мерцает тусклой лампой.
Висит над домом тень беды,

Мне даром тебя не надо: с Нью-Йорком или Клондайком.
Я счастлива. Муж меня любит. С другою так поиграй-ка.
С четвертой, седьмой, девятой. Вези на курорт ее в Ниццу.
А если тебе приснюсь я: не стоит с ней разводиться.

Оставь меня. Сколько можно. Цветов от тебя мне не нужно.
Все сложно. Тебе тревожно? Изысканный дома ужин.
Массаж и прекрасный повод – достать коньяка бутылку.

У него будет чёрное,
У тебя будет белое.
У меня - простой крест.
В землю ляжем мы зёрнами.
Ты поверь, мы не первые.
Из нас вырастет лес.

Сквозь листов шевеление,

Моя душа – для Петербурга,
В Перми мне тесно, как в гробу.
Где мне найти того хирурга,
Что рассечет мою судьбу.

Определит меня для дела,
Чтоб я воскресла от тоски.
А дух поэзии несмело,

Вчера здесь умер человек.
Упал лицом. Прервал свой бег.
Душа струилась из-под век,
А боль вокруг сжигала снег.
Сжигала снег...

И он струился по щекам.
Никто не смог ничем помочь.

Когда он пишет, то становится одержимым.
Двери мерцают окнами. Окна - дверями.
Лужи струятся реками. Реки - морями.
Он пишет гелевой пастой. Быстро. С нажимом.

Он может писать без завтрака. И без обеда.
Он, словно охотничий пес, идет по следу.
Ни с кем не разговаривает по мобильнику,

Опустить бы голову в вечернюю Каму!
И забыть о простой и будничной драме.
В этом городе жизнь – отбытие срока.
Из него камнями изгоняют пророков.

Утро здесь начинается с удара звонка.
И вакантное место есть всегда – у станка.
Есть еще места – за решеткой в темнице,

За день до Великого Поста
Я прошу прощения у Бога.
До невероятности проста:
В дальний путь меня зовет тревога.

Поезд гулко набирает ход.
От судьбы никак не отвертеться.
В гости я зайду к тебе погреться,

Не провожай меня в далёкие края.
Не надо. Я не люблю прощальных взглядов.
Да, как всегда, уеду. Ты же знаешь, я
Могу уехать. И всё равно быть рядом.

Не провожай. Прости. Мне больно вспоминать.
Мне губы жжёт моя надменная улыбка.
А ты молчишь. Я над тобой смеюсь опять.

По России рано отмечать поминки.
Хоть она и нищенка, бита государством.
Если в слово "родина" веришь без заминки,
То сполна хлебнешь ты киселя мытарства.

Если слово "родина" для тебя - пустое,
То открыты все пути. Мир у твоих ног.
А предательство всегда дело-то простое.

Снег спешит. Снег идёт.
Сыплет на дорожку.
Маму сын позовёт.
Шлёпнет снег ладошкой.

Слепим круглый снежный ком.
И ещё два шара.
И вернёмся в тёплый дом

Яблоком человечьим...

(Ибо хочу уснуть я - но сном осенних яблок -
и научиться плачу, который землю смоет.
Ибо хочу остаться я в том ребенке смутном,
который вырвать сердце хотел в открытом море.
Ф.Г. Лорка)