Жил-был крестьянин Иван, и была у него жена Марья. Жили Иван да Марья в любви и согласии, вот только детей у них не было. Так они и состарились в одиночестве. Сильно они о своей беде сокрушались и только глядя на чужих детей утешались. А делать нечего! Так уж, видно, им суждено было. Вот однажды, когда пришла зима да нападало молодого снегу по колено, ребятишки высыпали на улицу поиграть, а старички наши подсели к окну поглядеть на них. Ребятишки бегали, резвились и стали лепить бабу из снега. Иван с Марьей глядели молча, призадумавшись. Вдруг Иван усмехнулся и говорит: - Пойти бы и нам, жена, да слепить себе бабу! На Марью, видно, тоже нашел веселый час. - Что ж, - говорит она, - пойдем, разгуляемся на старости! Только на что тебе бабу лепить: будет с тебя и меня одной. Слепим лучше себе дитя из снегу, коли Бог не дал живого! - Что правда, то правда... - сказал Иван, взял шапку и пошел в огород со старухою. Они и вправду принялись лепить куклу из снегу: скатали туловище с ручками и ножками, наложили сверху круглый ком снегу и обгладили из него головку. - Бог в помощь? - сказал кто-то, проходя мимо. - Спасибо, благодарствуем! - отвечал Иван. - Что ж это вы поделываете? - Да вот, что видишь! - молвит Иван. - Снегурочку... - промолвила Марья, засмеявшись. Вот они вылепили носик, сделали две ямочки во лбу, и только что Иван прочертил ротик, как из него вдруг дохнуло теплым духом. Иван второпях отнял руку, только смотрит - ямочки во лбу стали уж навыкате, и вот из них поглядывают голубенькие глазки, вот уж и губки как малиновые улыбаются. - Что это? Не наваждение ли какое? - сказал Иван, кладя на себя крестное знамение. А кукла наклоняет к нему головку, точно живая, и зашевелила ручками и ножками в снегу, словно грудное дитя в пеленках. - Ах, Иван, Иван! - вскричала Марья, задрожав от радости. - Это нам Господь дитя дает! - и бросилась обнимать Снегурочку, а со Снегурочки весь снег отвалился, как скорлупа с яичка, и на руках у Марьи была уже в самом деле живая девочка. - Ах ты, моя Снегурушка дорогая! - проговорила старуха, обнимая свое желанное и нежданное дитя, и побежала с ним в избу. Иван насилу опомнился от такого чуда, а Марья была без памяти от радости. И вот Снегурочка растет не по дням, а по часам, и что день, то все лучше. Иван и Марья не нарадуются на нее. И весело пошло у них в дому. Девки с села у них безвыходно: забавляют и убирают бабушкину дочку, словно куколку, разговаривают с нею, поют песни, играют с нею во всякие игры и научают ее всему, как что у них ведется. А Снегурочка такая смышленая: все примечает и перенимает. И стала она за зиму точно девочка лет тринадцати: все разумеет, обо всем говорит, и таким сладким голосом, что заслушаешься. И такая она добрая, послушная и ко всем приветливая. А собою она - беленькая, как снег; глазки что незабудочки, светло-русая коса до пояса, одного румянцу нет вовсе, словно живой кровинки не было в теле... Да и без того она была такая пригожая и хорошая, что загляденье. А как, бывало, разыграется она, так такая утешная и приятная, что душа радуется! И все не налюбуются Снегурочкой. Старушка же Марья души в ней не чает. - Вот, Иван! - говаривала она мужу. - Даровал-таки нам Бог радость на старость! Миновалась-таки печаль моя задушевная! А Иван говорил ей: - Благодарение Господу! Здесь радость не вечна, и печаль не бесконечна... Прошла зима. Радостно заиграло на небе весеннее солнце и пригрело землю. На прогалинах зазеленела мурава, и запел жаворонок. Уже и красные девицы собрались в хоровод под селом и пропели: - Весна-красна! На чем пришла, на чем приехала?.. - На сошечке, на бороночке! А Снегурочка что-то заскучала. - Что с тобою, дитя мое? - говорила не раз ей Марья, приголубливая ее. - Не больна ли ты? Ты все такая невеселая, совсем с личика спала. Уж не сглазил ли тебя недобрый человек? А Снегурочка отвечала ей всякий раз: - Ничего, бабушка! Я здорова...
Вот и последний снег согнала весна своими красными дн Once upon a time there was a peasant Ivan, and his wife was Marya. Ivan and Marya lived in love and harmony, only they had no children. So they grew old alone. Strongly they lamented their misfortunes, and only looking at other people's children were comforted. And there is nothing to do! So, apparently, they were destined. Once, when the winter came, the young snow fell knee-deep, the children poured out into the street to play, and our old men sat down at the window to look at them. The children ran, frolicked and began to sculpt a woman out of the snow. Ivan and Mary looked silently, thinking. Suddenly Ivan grinned and said: - To go and we, the wife, so blind yourself a woman! On Mary, apparently, also found a fun hour. “Well,” she says, “let's go and have a little old age!” Just what do you sculpt a woman: be with you and me alone. Blind is better than a child of snow, if God did not give living! “What is true is true ...” said Ivan, took his hat and went to the garden with the old woman. They really began to sculpt a doll out of the snow: they rolled up the body with arms and legs, put a round ball of snow on top of it and scored a head from it. - God help you? - said someone passing by. - Thank you, thank you! - answered Ivan. - What are you doing? - Yes, that's what you see! - says Ivan. “The Snow Maiden ...” said Marya, laughing. So they fashioned a nose, made two dimples in the forehead, and just now Ivan dabbed his mouth as a warm spirit suddenly died out of him. Ivan hastily took his hand away, only he looks - the dimples in his forehead have become very bulging, and here from them blue eyes are glaring, that's why sponges are smiling like crimson. - What is it? Is there any obsession? - Ivan said, putting on the sign of the cross. And the doll tilts its head to it, as if it were alive, and moved its arms and legs in the snow, like a baby in diapers. - Oh, Ivan, Ivan! cried Marya, trembling with joy. - This is what the Lord gives us a child! - and rushed to hug the Snow Maiden, and from the Snow Maiden all the snow fell off, like a shell from a testicle, and Marya was already in fact living girl in her arms. - Oh, my dear Snegurushka! said the old woman, hugging her desired and unexpected child, and ran with him into the hut. Ivan Nasilu came to his senses from such a miracle, and Maria was unconscious with joy. And now the Snow Maiden is growing by leaps and bounds, and that day is better. Ivan and Maria do not like it. And it went merrily in their home. The girls from the village are hopeless: they amuse and remove the grandmother's daughter, like a doll, talk to her, sing songs, play with her in all sorts of games and teach her everything about what they do. And the Snow Maiden is so intelligent: she notices everything and takes over. And she became for the winter like a girl of about thirteen: she understands everything, speaks about everything, and in such a sweet voice that you will hear it. And she is such a kind, obedient and friendly to all. And she herself - white as snow; eyes that nezabudochki, light-blond hair to the waist, one blush is not at all, as if there was no living blood in the body ... And even without that, it was so good and good that it was a lovely sight. And as it happened, it will play out, so so comforting and pleasant that the soul rejoices! And everyone does not stop looking at the Snow Maiden. The old Marya does not like the soul in her. - Here, Ivan! she used to say to her husband. - God gave us the joy of old age! It was the same sadness sincere! And Ivan told her: - Thanks be to the Lord! Here, joy is not eternal, and sadness is not infinite ... Winter has passed. The spring sun played joyfully in the sky and warmed the earth. An ant turned green on the glades, and the lark sang. Already the red girls gathered in the dance around the village and sang: - Spring is red! What came on what came? .. - On the colt, on the harrow! And the Snow Maiden bored something. - What's wrong with you, my child? - Marya told her more than once, preying on her. - Are you not sick? You're all so sad, completely asleep. Had an evil man jinxed you? And the Snow Maiden answered her every time: - Nothing, grandma! I am well...
Here is the last snow drove spring for its red days