Саша Македонский все тексты (слова) песен, переводы, видео, клипы

Знаешь, мне так нравится просыпаться, поворачивая лицо навстречу первым солнечным лучам. Неважно где мы. Москва или Амстердам, по каким нежимся простыням, Хилтон или старый дом, главное что мы в нем. Вдвоем. Радоваться новому дню заглянувшему к нам в окно, и легкому запаху из булочной, залетевшему в форточку сквозь цветастое занавесочное сукно. Спросонья, слегка трепать тебя за смешной, взъерошенный короткий чуб, ночью, так нелепо касавшийся моих губ, по цвету схожий с костяшками бабушкиного домино или закопченных печных труб. Стягивать с себя полотно теплого одеяла и укрывать им твои смуглые плечи. Вспоминать наш первый вечер, ночь, утро и день. Притворяться спящим когда ты уже бродишь по комнате а мне вставать еще лень и можно чуть поваляться. Пить Lawazza. Целоваться. Бормотать дребедень себе под нос, очередную песню Beyonce или саундтрек из Волшебника Страны Оз. Смотреть как ты режешь моцареллу и помидоры. Спорить. По поводу и без - смеяться.
Меняться ради того чтобы быть вместе. Замесив крутое тесто, не каждый, ведь, берется выпечь из него хороший хлеб. У всякого для счастья свой, индивидуальный рецепт.
Меняя концепт, нравится пить с тобой светлый березовый сок, ужинать, сидя наискосок, когда ты кладешь на мои колени свою ногу, одетую в серый вязаный следок. Как же все это здорово, мой Бог, как немного нам нужно чтобы быть счастливыми, а не злыми и пустыми, с лицами белыми от воска и пудры с серьгами золотыми, в серых буднях, в тон искривленной современности, пыльной бытности, бренности. Летать над пропастью, вечностью, глупостью, закрываясь от человеческой зависти и разлуки.
Мыть руки в озере, сальные от печеной картошки и шашлыка, едва отмываемые, слегка обтирать махровым полотенцем друг другу пальцы,или, как в детстве подставлять их сушить под солнце. Зайцами бегать по берегу дергая друг друга за плавки, сидеть на покосившейся старой лавке в парке под фонарем, дарить искренние подарки, смеясь пачкать тебя во взбитые сливки из банки с белесой лункой. Катать на санках, разглядывать фото датированное вчерашним днём.
Корицей и имбирем посыпать шарлотку, только что вынутую из духовки,так вкусно пахнущую яблоком и сладкой морковкой. Ловко разливать в глиняные кружки, из бутылки с гравировкой, густое, как майский мёд, красное вино. Праздновать совместный год, смотреть альбом и думать...да...давно... .
Без задних ног упасть на бязевое бельё стоящее колом от глажки, услышать твой родной шепот на ухо: "Эй...Сашка.." и почувствовать на губах легкий мятный привкус фисташковой зубной пасты , твой неизменный почерк. Вот что для меня значит МЫ. Я люблю тебя. Очень.

И поговорить бы, да не с кем, как обычно с самим собой.
Через две минуты стукнет 12, а ты лежишь немой,
С полной густыми мыслями головой.
Уже не гордый, не строгий,
Не в цирке и не в дороге,
А какой - то слегка поблекший, словно сырой
Недопеченный пирог на Пасху
Наспех... состряпанный.

Не начинай, пожалуйста будь умнее меня.
И поставь, в конце концов, на место этот долбаный табурет.
Мы живем по приципу "Выдюженный запрет"
И процеживаем через сито лет
Чьи то жизни, ставшие окурками сигарет,
День ото дня.

Этот город выел тебя до корочки, до кости:

Им было по пять,
Когда канул в лету великий союз,
И с полок магазинов ветром смело остатки советских муз,
Как лопнувший переспелый арбуз,
Как груз никому не нужных полен,
В обмен
На некую свободу, что превратила мысли взрослых в голимый тлен.
А им было плевать, потому что тогда им было всего по пять.

У меня есть брат. Странный, местами нелепый такой, персонаж с обложки.
У нас с ним разные отец, мать и серебрянные ложки
Мы не пили в детстве из одной кружки
Да и вообще не были знакомы.
У него свои друзья, у меня свои, и братья мы лишь по состоянию комы
В которое периодически впадаем, оказываясь рядом,
Под двунаправленным ядом с каскадом
Мыслей и взглядов.

Ну чего ты молчишь? Расскажи мне, как ты просиживаешь часами за стаканом со льдом и самбукой,Убивая скуку очередной дешевой книгой про чужую жизнь и разлуку. Как передают из рук в руки то, что действительно хотел почитать, то что реально вкусно,То что можно впитать под сорокет текилы или бокал красного Lambrusco.Расскажи как хрустят новые страницы, как герои твоего романа едут отдыхать в Канны или в Ниццу или в Ялту, где соседская дочка, озорница, притворившись цыганкой-гадалкой, пудрит мозги прохожим, как загар ложится неровной маской на ее бледную кожу. И как местный мальчишка, больше на оборванца похожий, веретеном вкатывается в ее безмятежную бытность.
И вот... ты...уже совсем забыв про свою наигранную солидность, тянешь одну за одной сигареты из пачки с бездарным названием Marlboro. Глядя на звонящий телефон, тут же придумываешь для себя очередное нелепое алиби, лишь бы еще часик поторчать в этой забытой богом кофейне, которая для тебя ярче, чем Франкфурт на Майне или набережная в Вене.
Место, где ты оставляешь свою голую, жирную реальность, пустую, и , погружаешься в только тобою ведомую мастерскую, расписанную масляными красками на обычных серых холстах с деревянными каркасами, на которых каждый мазок и новую полосу, ты можешь проиграть сам, без лишних слов и дешевых понтов. В молчании, где только ты слушатель, где только ты готов прожить вместе с героями,их, одновременно простые и сложные жизни, где ты можешь не боясь пересечь границу не задумываясь о визе.
Расскажи о тех, кто, сидя рядом, пьет американо без молока, и смотрит на тебя, как на мудака или дурака. О том, что даже на четверть не зная тебя, слегка ухмыляется, издалека, указывая пальцем на тонкого юношу-простока, который тоже смотрит на тебя из-под потолка, проливая чай на белую скатерть.
О тех, кто бесцельно заперт... в желтых, красных и зеленых купюрах, кто не видит дальше цифр на ценниках и повозок бурых с номером 777 и буквами ЕКХ и тех, кто, странно, но даже летом носит меха. Еще о тех, кто прячет свои тайны в красивых гостиницах за плотные занавески, ловит без лески, на позолоченный крючок тех, кто сидит за соседним столом и потягивает вишневый сок, безо всяких на то причин.
О том, о чем все мы всегда молчим. О пустоте 80-ти процентов людей, о том что парень-официант у стойки бара - скрытый гей, о том что при советском пространстве родителям было жить веселей, о соседке одиночке, растящей четверых детей, о том что ты, как прежде, боишься змей.. и богомолов, а девушка за столиком слева не слазит с инсулиновых уколов...
У каждого своя правда и своя голова, и, для кого-то все это истина, для кого-то молва, пустая болтовня и непонятный набор звуков, которые какой-то мальчик выписал, дабы не умереть со скуки или занять чем-то руки...
И вот он, последний глоток самбуки, последняя страница. История закончилась. Пора менять действующие лица.

Эльза берет карандаш. Тонкой нитью подводит глаз,
Делая броский эскиз.На ресницах зияет тушь.
Шпилька двенадцать. На пальцах блестит Мидас.
Женщина Бог!, если женщину любит муж.
Эльза вставляет ключ. Заведенный рычит мотор,
шумя под капотом. Знакома с рулем, с любым.
Взглядом коротким застрелит с порога, в упор,
Но сама же...

Эльза берет карандаш. Тонкой нитью подводит глаз,
Делая броский эскиз.На ресницах зияет тушь.
Шпилька двенадцать. На пальцах блестит Мидас.
Женщина Бог!, если женщину любит муж.
Эльза вставляет ключ. Заведенный рычит мотор,
шумя под капотом. Знакома с рулем, с любым.
Взглядом коротким застрелит с порога, в упор,
Но сама же...