Сергей Калугин все тексты (слова) песен, переводы, видео, клипы

А как у этого серого здания,
А где впервые увидел я тебя,
А ты пришла ко мне на свиданьице,
Но с другим повернулась и ушла.

А у него есть галстук и подтяжечки
И он чистенький как херувим.
А я в одной полотняной рубашечке

Стоял суровый месяц яйцезвони,
Светила в небе напряженная луна.
Паркетчик Сумеркин отправился в погоню
За тщетным призраком крепленого вина

Вдоль овощного, на проспекте Ветеранов,
Судьба гнала его по финишной кривой,
За чем следили сквозь окошко ресторана

Дарова, бля, короче, ты как ваще, короче,
Короче, тут, короче, такое, что ваще,
Мы с этими, короче, и с этим, блин, короче,
Короче ты врубилась, короче в общем, все.

Короче мы такие, идем все вот такие,
И тут они такие, и мы такие "Оп!"
И тут один, короче, брателло мой, короче,

Над лампадой взгляд приветный - то Господь глядит,
Я до зорюшки рассветной не ложуся спать,
Завтра милый друг в ворота постучит
И попросит плащ примерить-показать.

Как просил любимый: "Сделай ты мне белый плащ,
Чтобы в странах чужедальних ты была со мной,
Коли сделаешь с любовью да молитвою,

Мой голос тих. Я отыскал слова
В пустых зрачках полночного покоя.
Божественно пуста моя глава,
И вне меня безмолвие пустое.

Cкажи, я прав, ведь эта пустота
И есть начало верного служенья,
И будет свет, и будет наполненье,

Минули годы, сбылися пророчества,
Вновь я на волны гляжу с корабля.
Друг мой! Отныне мое одиночество
Уж не разделит тебя от меня,
Друг мой! Отныне мое одиночество
Уж не разделит тебя от меня.

В море бросаются чайки проворные,

Из-за дальних гор, из-за древних гор
Да серебряной плетью река рассекала степи скулу.
Белый дрок в костер, бересклет в костер
Над обрывом стою - Боги! Боги! Как берег крут!

Мертвой свастикой в небе орел повис
Под крылом кричат ледяные ветра.
Я не вижу, но знаю - он смотрит вниз

Из-за дальних гор, из-за древних гор
Да серебряной плетью река рассекала степи скулу.
Белый дрок в костёр, бересклет в костёр.
Над обрывом стою – Боги! Боги! Как берег крут!

Мёртвой свастикой в небе орёл повис,
Под крылом кричат ледяные ветра.
Я не вижу, но знаю – он смотрит вниз

Мы предоставим Слову наполнять
Проточенные временем ложбины,
Струиться вольно; то за пядью пядь
Превосходить уступы и теснины,
Чтоб вслед за тем с немыслимых высот
Обрушиться ярящимся каскадом.
Поистине: для слова нет преграды,
Им создан мир и всяка тварь живёт.

Ой да ты Говинда,
Ой, Гаутама!
Ой ты Кали, Шакти,
Брахма, Вишну, Шива!..

Нет ни Дхамапады,
Ни Бхактиведанты
Только есть Сансара,

Год семьдесят восьмой.
Над Москвой начало мая:
Солнечный свет, небо в груди.
Счастье как боль, сердце замирает.
Что ждёт меня впереди?

Год семьдесят восьмой.
Мир устойчив и надежен.

Господь! Сколь безнадежны все попытки
Сквозь немоту приблизиться к Тебе.
Средь многих прав, лишь право на ошибку
Моей судьбой оправдано вполне.

Как мотылек, что прянул, опаленный,
Из пламени в сгустившуюся тьму —
Так я бежал когда-то, ослепленный,

И день пройдёт, настанет день
И год заменит год
Дорога Ворона тебя
Однажды призовёт.

И ты оставишь свой порог
Забудешь всё, что знал
И в путь отправишься далёк,

"Ептыть" - это вам не гадости!
Не грязь и ее сквернословие.
"Ептыть!" - восклицают в радости,
Как мудрое предисловие:

Ептыть! - и тоска оставлена.
Ептыть! - и забыты горести.
"Ептыть" - не канон, не правило!

Моя любовь сидит на кухне в фиолетовых клубах,
Я раздолбал её надежды молодые в пух и прах.
Она хотела к Авалону с белым лебедем лететь,
А ей приходится над грязной сковородкою корпеть.

Моя любовь сидит на кухне в фиолетовых клубах,
А я разлегся на диване и чешу себе пах.
Она мечтала о слиянии энергий инь и янь,

Говорила бабка деду:
«Полно, ветхий, созерцать!
Нашу истинную веру
Следат делом подтверждать.
Так что брось талдычить мантру,
Скидовай порты и фрак,
Мы с тобой займемся тантрой,
Заключим сакральный брак!»

Мой голос тих. Я отыскал слова,
Равновеликие холодному молчанью.
Слова мертвы. Моя душа мертва.
Я не ищу пред небом оправданья.

Над опьянённой ливнями Землей
Агат Луны, томительно туманен,
На тонком и мерцающем аркане

На недельку до второго,
Затусуюсь в Комарово,
Постремать лонговым хайром
Местных кантри и урлу...

Обламаю серый полис
Прогоню, что я анголец
Что сенатор Джо Уолис

Все очень круто, бэби,
Я эдак стану святым!
Все очень круто, бэби,
Соблазны тают, как дым.
Когда мы встретимся, бэби, боюсь, я стану другим,
Не тем, кто был так любим, бэби.

Ты проницательна, бэби -

Гениталия моя - лилия степная,
Что ты смотришь на меня, словно не родная.
Милосердный наш Господь мне тебя навесил
От того я не пою, от того не весел.

Как надумаю взлететь над землёю в духе,
Сразу тянутся к тебе пакостные руки.
Как во храме преклоню грешныя колена,

Ночь на краю волшебства.
Ветер пьян от Луны,
Воздух полон жасмина.
Мальчик, уйдем, естества
Отлучимся неслышно,
Как мать от уснувшего сына.

Шаг сторожек, и тени,

Am G F Am
Белый дым поднимается облаком
G F Am
Светлым и седым в синеву небес.
G F Am
Слышу шелест трав, вижу вереск холмов твоих -
G
Мир

Переплетеньем сумрачных пророчеств
Пришло мерцанье голубиных крыл,
Печальный свет пустынных одиночеств
Росой молитвы землю окропил.

Ушедший день пересеченным ликом
Приметил пламя белого огня,
И малое замкнулось на великом,

Мой голос тих. Я отыскал слова
В пустых зрачках полночного покоя.
Божественно пуста моя глава,
И вне меня безмолвие пустое.

Скажи, я прав, ведь эта пустота
И есть начало верного служенья,
И будет свет, и будет наполненье,

Золотятся кресты золотые
Над моей православной страной,
Православно стоят постовые,
Сторожа православный покой.
Нынче вечер, к тебе ехать поздно,
Мы бредем по Москве наугад.
Православные красные звезды
Над Кремлем канонично горят.

Звезды и годы,
Лица и тени,
Снов хороводы,
Хитросплетенья.
С каждой минутой
Бегства из рая.
Я забываю -
Мы забываем.

«Ай, вы сени, мои сени, будет мне везение!» –
Распевал небритый гений, сидя под сиренью.
Распивал небритый гений сам с собой бутылочку,
Ковырял в консервной банке половинкой вилочки.

А потом небритый гений, одурев от пения,
Наломал с куста охапку веточек сиреневых.
И одаривал прохожих гений той сиренью,

Радость моя, вот и все.
Боль умерла на рассвете
В нежных перстах облаков
Розовым шелком струится
Еще не родившийся день.

Вздох мой, как стало легко!
Воздух вливается в окна,

Смотрит ночь в окно совиным взглядом,
Липнут к стёклам влажные зрачки.
Заплетаемые сквозь свет лампады,
Голенасто пляшут пауки.

За окном подрагивают листья
Словно пальцы тянутся в мой дом
То в ночи затеплилось убийство

Отвори мне дверь, позови меня сесть у огня,
Разреши мне немного побыть в этот вечер с тобой.
Никогда, поверь, не искал за пределом себя,
Но сегодня мне нужно, чтоб рядом был кто-то другой.

Я пришел молчать о помощи,
Я всего лишь беглец, я не выдержал Света Пути,
Но ты не можешь знать, что значит - быть помнящим,

Горит огонь,
Горит огонь
До самого утра
Я облачён
В чистейший лён
Ладонь моя чиста

Горят дела мои, и дни

Мне снился ефрейтор Расческин, обнаруживший камень в воде.
Мне снилось что камень сказал: Ефрейтор, ты дерево и больше нигде,
А если корень растет, то он растет вбок, и чуть вверх и в этом закон,
Так что тот, кто с восторгом глядит на восток, может бросить рябину в огонь.

Государь мой прости, но для этой песни, я заимствую твой язык
Ибо жизнь заставляет заняться работой, к которой я не привык.
Я в реестре призваний - очарованный странник, а не рыцарь смотрящий вперед

Пастушка Адель прибежала на луг
Ромашкам доверить беседу.
Вчера в ее дом с предложением рук
Явились три юных соседа -
Был Пауль так весел, а Густав так мил,
А Мартин сыграл ей на флейте,
Цветочки, откройте, кто искренним был,
Малютку Адель пожалейте!

До Горелой Пади
Сорок вёрст пути.
Как оставишь сзади,
Берегом иди.
За вторым притоком
Слева к югу будет холм,
Вкруг холма - дорога,
За дорогой - дом.

Белый дым,
Поднимается облаком.
Светлым и седым,
В синеву небес.
Слышу шелест трав,
Вижу вереск холмов твоих.
Мир моих снов.
Гомон ручьев,

Я в горячечном сне, в воспаленном бреду
По скалистой пустыне спотыкаясь бреду,
Камни залиты солнцем, воздух душит меня,
Он из двух состояний - из песка и огня.

Солнце светит с зенита, тень найти не могу,
От жары нет спасенья, словно в адском кругу,
А воды я не видел с появленья не свет -

Удары сердца твердят мне, что я не убит
Сквозь обожженные веки я вижу рассвет
Я открываю глаза - надо мною стоит
Великий Ужас, которому имени нет
Они пришли как лавина, как черный поток
Они нас просто смели и втоптали нас в грязь
Все наши стяги и вымпелы вбиты в песок
Они разрушили все, они убили всех нас...

Почему у человека грустное ебало?
Он не болен, не калека, просто заебало!
Заебало не подетски, как порой бывало,
А серьёзно, блять, пиздетски, нахуй заебало!
Головой об стену бьётся человек в печали,
Не смеётся, не ебётся, о как заебали...
Заебала Украина, Ющенко ебало,
Тимошенко, блять, скотина, тоже заебала,

Почему у человека грустное ебало?
Он не болен, не калека, просто заебало!
Заебало не подетски, как порой бывало,
А серьёзно, блять, пиздетски, нахуй заебало!
Головой об стену бьётся человек в печали,
Не смеётся, не ебётся, о как заебали...
Заебала Украина, Ющенко ебало,
Тимошенко, блять, скотина, тоже заебала,

Презирай стакан порожний
И обрящешь благодать.
Жить приятно, жить несложно,
Если смысла не искать!
Вожделеет разум рьяный
Мысль системою сковать,
А ты лежишь на солнце пьяный,
И на все тебе плевать!

Надоела суета
Пустословия,
Вышел к берегу реки
У верховия,
Лег в траву, как на погост,
Вверх уставился,
И, дождавшись первых звезд,
Преставился.

Равновеликие холодному молчанью
Струились реки посреди равнин.
Я плыл по рекам, но не дал названья
Ни берегу, ни камню средь стремнин.

Я проходил, я рекам был свидетель,
Я знал совет - не выносить суда,
И я не осквернил вопросом рта

Радость моя, вот и все,
Боль умерла на рассвете
В нежных перстах облаков
Розовым шелком струится
Еще не родившийся день.

Вздох мой, как стало легко!
Воздух вливается в окна,

Я видел небо в стальных переливах
И камни на илистом дне
И стрелы уклеек, чья плоть тороплива,
Сверкали в прибрежной волне

И еще было море, и пенные гривы
На гребнях ревущих валов
И крест обомшелый, в объятиях ивы,

Ах, какая, братцы, мука,
И какая б***ь, х**ня -
Я селёдку ем без лука.
Лука нету у меня.

То, что в доме нет картошки -
Х** с ней, нет ее давно,
То, что хлеба нет ни крошки -

Мама, если Боря Моисеев стал народный артист.
Ну это правда, Моисеев года два как стал народный артист.
А я, допустим, покупаю пластинку "Франц Шуберт и Лист",
И я несу домой пластинку, на которой Франц Шуберт и Лист.
Вокруг огромная страна и все уверены, что Боря - артист,
А я не пил и не кололся, и не нюхал этот яд,
Я вроде помню, где мой дом и кто моя семья,
Но если Боря Моисеев - артист, то кто тогда я?

Струящейся за каждою чертой
Cферических взaимоотражений,
Совокупившей бездну с высотой,
Триумф побед с позором поражений,

Единой, Верной, Внутривременной,
Предмирной, Сильной, Славной, Милосердной,
Немыслимой, Возлюбленной, Безмерной,

Я отворил в себе исток игры.
Мне ведомо Акации цветенье.
Моя ладонь слепящие дары
Приемлет в знак повторного рожденья.

Я - император муравьиных львов,
Я прорекаю облакам и птицам,
Ликует звоном на моих ключицах

Я властен жечь и созидать миры,
Бессилен отказаться от творенья.
Я предпочел безмолвию - порыв,
Безумство сна - святыне пробужденья.

Я был в приделе, я стоял у Врат,
Но, ослеплён последним предстояньем,
Низринулся тропою предстоянья

Я не ищу пред Небом оправданья,
Я начинаю призрачный разбег,
В священной эпилепсии камланья
Нетопырем кружусь над гладью рек.

Я проницаю горы и лощины,
Я различаю сущности стихий,
Схлестнувшиеся в танце теургий

Агат Луны, томительно-туманен
Скользит по перьям черного орла,
Что распростер, от грани и до грани
Над миром исполинские крыла.

И отражает аспидная влага
Ночных озер, плывущих подомной,
Свет облаков, пронизанных Луной,

На тонком и мерцающем аркане
Мой дух печально следует за мной.
Мне не коснуться прободенной длани
Цветком стигмата вспыхнувшей рукой.

Мне не подняться в огненном потоке
К пределам света, к сердцу бытия,
Мой путь бесплоден, словно лития

Я как дитя играю пустотой,
Взметнувшейся к пределам осознанья,
Моя душа жемчужною волной
Скользит над океаном мирозданья.

И в этот миг, до корневых глубин
Я постигаю сущность соответствий,
Зависимость причины от последствий

Ибо мир мой разбился на части - его не собрать,
Ибо мяч мой уносит рекой - его не догнать;
Перед сном я читаю о том, что у всех нас единый Отец.
Скоро выпадет снег и кондуктор объявит: "конечная - Станция мёртвых сердец".

Мы, как дети, пытались понять, почему это так,
Помнишь, в каждом вечернем окне мы искали твой знак,
Наблюдали начало, надеясь, что сможем с достоинством встретить конец;

Слепое время меркнущих зеркал
Мое дыханье водами объяло,
Дремавшего зерна не достигал
Хрустальный возглас Горнего Кимвала.

Но у Креста распластанных веков
Мне резал веки луч Альдебарана, -
Я ведал тайну сопряженья слов

Ее преследовала ночью
Любовь к отеческим гробам.
Она врагу стреляла в почку,
А друга била по губам,
Потом спускалась огородом
И босоногой шла к реке,
Где каждый вечер коневоды
Носили женщин на руке.

Слабый шорох вдоль стен, мягкий бархатный стук
Ваша поступь легка - шаг с мыска на каблук
И подернуты страстью зрачки, словно пленкой мазутной.
Любопытство и робость истома и страх
Сладко кружится пропасть и стон на губах -
Так замрите пред мертвой витриной, где выставлен труп мой.

Я изрядный танцор - прикоснитесь желаньем, я выйду.

Гремит телега по камням,
а в ней сидим
Я, да мы с тобой.
И держим путь к городским воротам
До свидания, церкви, башни и мосты
Прощай, мой древний град!
Увидимся ли вновь с тобой? прощай!
Долог путь от дома до зимы,

В окне автобуса поплыл ебаный военкомат
а тёлки тупо сбились в кучу машут что-то кричат
ну что ты в арми нахуй... ОООуууоО теперь ты в арми.. нахуй

Кругом затылки мудаков тебеподобных блестят, и мысль одна на всех "снует"по ним вперёд и назад... ПИЗДЕЦ я в арми нахуй... ОООуууоО теперь я в арми.. нахуй...
теперь я в арми.. нахуй... Всё пиздец теперь я в арми... нахуй....

Потом мудной распределитель 100 дебилов в трусах... А дальше форма бля, учебка бля, присяга бля, затрах... ТЫ СУКА В АРМИ НАХУЙ... ОООуууоО ты сука в арми... НАХУЙ...

Dm
В окне автобуса поплыл ебаный военкомат
А тёлки тупо сбились в кучу, машут, что-то кричат -
Gm
Ну что ты - в армии, нахуй
Am ............... Dm
Оуо, теперь ты в армии, нахуй
Кругом затылки мудаков тебе подобных блестят

В окне автобуса поплыл ебаный военкомат
а тёлки тупо сбились в кучу машут что-то кричат
ну что ты в арми нахуй... ОООуууоО теперь ты в арми.. нахуй

Кругом затылки мудаков тебеподобных блестят, и мысль одна на всех "снует"по ним вперёд и назад... ПИЗДЕЦ я в арми нахуй... ОООуууоО теперь я в арми.. нахуй...
теперь я в арми.. нахуй... Всё пиздец теперь я в арми... нахуй....

Потом мудной распределитель 100 дебилов в трусах... А дальше форма бля, учебка бля, присяга бля, затрах... ТЫ СУКА В АРМИ НАХУЙ... ОООуууоО ты сука в арми... НАХУЙ...

В окне автобуса поплыл ебаный военкомат,
А тёлки тупо сбились в кучу, машут, что-то кричат.
Ну всё ты в армии, нахуй!
Оуо, теперь ты в армии, нахуй!

Кругом затылки мудаков тебе подобных блестят
И мысль одна на всех снуёт
По ним вперёд и назад:

Dm
В окне автобуса поплыл ебаный военкомат,
А телки тупо сбились в кучу, машут, что-то кричат,
Gm
Ну все ты в армии на хуй,
Am Dm
О-о-о теперь ты в армии на хуй.

И вот я вышел из дома, освоив науку смотреть,
Я посмотрел на мой город, и город был тусклым, как смерть.
Все изменилось, пока я учился читать Имена -
Чужое небо, чужие дороги, чужая страна...
И я подбросил монету, сказав себе: "Зло и добро".
Монета весело встала три раза подряд на ребро.
И я проверил карманы - Нож, спички и карта небес,
И за подкладкой - плацкартный билет на туркестанский экспресс.

А как вспыхнула солома от огня -
Три-то дня всего безвинно походил...
Помолися, честный отче, за меня,
Я намедни свою душу загубил.
Помолися, честный отче, за меня,
Я намедни свою душу загубил.

Я сперва-то думал - выдержит броня,

Презирай стакан порожний
И обрящешь благодать.
Жить приятно, жить несложно,
Если смысла не искать!
Вожделеет разум рьяный
Мир системою сковать,
А ты лежишь на солнце пьяный,
И на все тебе плевать!

Задремал под сенью верб -
Так пришли с облавой.
А мне снился новый герб:
Серп и жид двуглавый.

Раньше били в зуб ногой,
А нынче пяткой в рыло.
А надо мной и подо мной