Текст песни Бродский - Большая элегия Джону Донну

Исполнитель: Бродский
Название песни: Большая элегия Джону Донну
Дата добавления: 13.10.2016 | 16:43:35

Просмотров: 96
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным

На этой странице находится текст песни Бродский - Большая элегия Джону Донну, а также перевод песни и видео или клип.

Кто круче?

Бродский

или

Владимир Маяковский

Джон Донн уснул, уснуло все вокруг.
Уснули стены, пол, постель, картины,
уснули стол, ковры, засовы, крюк,
весь гардероб, буфет, свеча, гардины.
Уснуло все. Бутыль, стакан, тазы,
хлеб, хлебный нож, фарфор, хрусталь, посуда,
ночник, белье, шкафы, стекло, часы,
ступеньки лестниц, двери. Ночь повсюду.
Повсюду ночь: в углах, в глазах, в белье,
среди бумаг, в столе, в готовой речи,
в ее словах, в дровах, в щипцах, в угле
остывшего камина, в каждой вещи.
В камзоле, башмаках, в чулках, в тенях,
за зеркалом, в кровати, в спинке стула,
опять в тазу, в распятьях, в простынях,
в метле у входа, в туфлях. Все уснуло.
Уснуло все. Окно. И снег в окне.
Соседней крыши белый скат. Как скатерть
ее конек. И весь квартал во сне,
разрезанный оконной рамой насмерть.
Уснули арки, стены, окна, все.
Булыжники, торцы, решетки, клумбы.
Не вспыхнет свет, не скрипнет колесо…
Ограды, украшенья, цепи, тумбы.
Уснули двери, кольца, ручки, крюк,
замки, засовы, их ключи, запоры.
Нигде не слышен шепот, шорох, стук.
Лишь снег скрипит. Все спит. Рассвет не скоро.
Уснули тюрьмы, за’мки. Спят весы
средь рыбной лавки. Спят свиные туши.
Дома, задворки. Спят цепные псы.
В подвалах кошки спят, торчат их уши.
Спят мыши, люди. Лондон крепко спит.
Спит парусник в порту. Вода со снегом
под кузовом его во сне сипит,
сливаясь вдалеке с уснувшим небом.
Джон Донн уснул. И море вместе с ним.
И берег меловой уснул над морем.
Весь остров спит, объятый сном одним.
И каждый сад закрыт тройным запором.
Спят клены, сосны, грабы, пихты, ель.
Спят склоны гор, ручьи на склонах, тропы.
Лисицы, волк. Залез медведь в постель.
Наносит снег у входов нор сугробы.
И птицы спят. Не слышно пенья их.
Вороний крик не слышен, ночь, совиный
не слышен смех. Простор английский тих.
Звезда сверкает. Мышь идет с повинной.
Уснуло все. Лежат в своих гробах
все мертвецы. Спокойно спят. В кроватях
живые спят в морях своих рубах.
По одиночке. Крепко. Спят в объятьях.
Уснуло все. Спят реки, горы, лес.
Спят звери, птицы, мертвый мир, живое.
Лишь белый снег летит с ночных небес.
Но спят и там, у всех над головою.
Спят ангелы. Тревожный мир забыт
во сне святыми – к их стыду святому.
Геенна спит и Рай прекрасный спит.
Никто не выйдет в этот час из дому.
Господь уснул. Земля сейчас чужда.
Глаза не видят, слух не внемлет боле.
И дьявол спит. И вместе с ним вражда
заснула на снегу в английском поле.
Спят всадники. Архангел спит с трубой.
И кони спят, во сне качаясь плавно.
И херувимы все – одной толпой,
обнявшись, спят под сводом церкви Павла.
Джон Донн уснул. Уснули, спят стихи.
Все образы, все рифмы. Сильных, слабых
найти нельзя. Порок, тоска, грехи,
равно тихи, лежат в своих силлабах.
И каждый стих с другим, как близкий брат,
хоть шепчет другу друг: чуть-чуть подвинься.
Но каждый так далек от райских врат,
так беден, густ, так чист, что в них – единство.
Все строки спят. Спит ямбов строгий свод.
Хореи спят, как стражи, слева, справа.
И спит виденье в них летейских вод.
И крепко спит за ним другое – слава.
Спят беды все. Страданья крепко спят.
Пороки спят. Добро со злом обнялось.
Пророки спят. Белесый снегопад
в пространстве ищет черных пятен малость.
Уснуло все. Спят крепко толпы книг.
Спят реки слов, покрыты льдом забвенья.
Спят речи все, со всею правдой в них.
Их цепи спят; чуть-чуть звенят их звенья.
Все крепко спят: святые, дьявол, Бог.
Их слуги злые. Их друзья. Их дети.
И только снег шуршит во тьме дорог.
И больше звуков нет на целом свете.

Но чу! Ты слышишь – там, в холодной тьме,
там кто-то плачет, кто-то шепчет в страхе.
Там кто-то предоставлен всей зиме.
И плачет он. Там кто-то есть во мраке.
Так тонок голос. Тонок, впрямь игла.
А нити нет… И он так одиноко
плывет в снегу. Повсюду холод, мгла…
Сшивая ночь с рассветом… Так высоко!
«Кто ж там рыдает? Ты ли, ангел мой,
возврата ждешь, под снего John Donne was asleep, fell asleep all around.
We fell asleep the walls, floor, bed, paintings,
asleep table, carpets, bolts, hook,
entire wardrobe, buffet, candle, curtains.
All fell asleep. Bottle, glass, cans,
bread, bread knife, porcelain, crystal, tableware,
nightlight, laundry, lockers, glass, watch,
stairs, doors. Night everywhere.
Throughout the night: in the corners of the eyes, in the laundry,
among the papers, in the table, in the final speech,
in her words, in the wood, in the tongs, in a corner
cooled down the fire, in every thing.
The jacket, boots, stockings, in the shadows,
behind the mirror, a bed, a chair back,
again in the pelvis, in the crucifixion, in sheets,
in a broom at the door, wearing shoes. All asleep.
All fell asleep. Window. And the snow on the window.
Neighbor white roof slope. How tablecloth
her horse. And the whole quarter in a dream,
cut window frame to death.
We fell asleep arches, walls, windows, everything.
Cobblestones, ends, lattice, flower beds.
Do not break out the light, do not squeak wheel ...
Fences, jewelry, chain, stone.
We fell asleep the door, rings, handles, hook,
Locks, bolts and their keys, and constipation.
Nowhere is heard whispering, rustling, knock.
Only snow creaks. All asleep. Dawn will not soon.
We fell asleep in prison, za'mki. sleep scale
broad fishmongers. Sleeping pig carcasses.
Houses, backyard. Sleeping Dogs chain.
In the cellars of cats sleep, stick their ears.
Sleep mouse people. London is fast asleep.
Sleeps sailboat in the harbor. Water with snow
under the body of his dream speaks hoarsely,
merging away with seared the sky.
John Donne was asleep. And the sea with him.
And Beach Chalk fell asleep over the sea.
The entire island is asleep, enveloped in a dream one.
And every garden closed triple lock.
Sleep maple, pine, hornbeam, fir, spruce.
Sleep mountain slopes, streams on the slopes, trails.
Foxes, wolves. Bear climbed into bed.
Deals snow drifts at the entrances to burrows.
And the birds are sleeping. I can not hear them singing.
Crow's cry is not heard, the night owl
I do not hear laughter. Plenty of English is quiet.
Star sparkles. The mouse comes with a confession.
All fell asleep. They lie in their graves
all dead. Calmly sleep. The beds
They are sleeping in the living seas of their shirts.
Alone. Firmly. They sleep in the arms.
All fell asleep. Sleep rivers, mountains, forests.
Sleeping animals, birds, dead world, live.
Only the white snow is flying with night sky.
But sleep and there, all over his head.
Sleeping angels. Alarm forgotten world
holy dream - to their shame saint.
Hell and Paradise asleep beautiful sleeping.
No one will be released at this hour of the house.
God has fallen asleep. Earth is now alien.
The eyes do not see, the ear does not hear Bole.
And the devil sleeps. And with him the enmity
I fell asleep in the snow in an English field.
Sleep riders. Archangel asleep with a pipe.
And the horses sleep, sleep swinging smoothly.
And all the cherubim - one crowd,
hugging, sleep under the arch of the Church of St. Paul.
John Donne was asleep. We fell asleep, sleep verses.
All images, all the rhymes. Strong, weak,
can not be found. Vice, sadness, sin,
still quiet, lie in its syllabic.
And each verse with another, as a close brother,
though whispering to each other, move over a little bit.
But every so far from the gates of paradise,
so poor, densely, so pure, that they - unity.
All lines are sleeping. Sleeps iambs strict set.
Chorea sleep as guards, left, right.
And sleeping vision in them leteyskih waters.
And fast asleep him more - the glory.
Sleep troubles all. Suffering fast asleep.
Flaws sleep. Good and evil hug.
Prophets sleep. Whitish snowfall
in space looking little black spots.
All fell asleep. Sleep soundly books crowd.
Sleep words River, ice-covered oblivion.
They sleep all speech, with the whole truth in them.
Their chain of sleep; a little jingle of their units.
All are fast asleep: the saints, the devil, God.
They are the servants of evil. Their friends. Their children.
Only snow rustling in the darkness of the road.
And no more sounds in the whole world.

But hark! Do you hear - there in the cold darkness,
there is someone's crying, someone whispered in fear.
There's someone available to the entire winter.
And he was crying. There's someone there in the darkness.
So thin voice. Thin, indeed the needle.
A thread is not present ... And he was so lonely
floats in the snow. Throughout the cold darkness ...
Matching night at dawn ... So high!
"Who is crying there? You see, my angel,
waiting for the return, under the snow