Текст песни Валерий Глебов - Рубен Давид Гонсалес Гальего Я сижу на берегу 02

Исполнитель: Валерий Глебов
Название песни: Рубен Давид Гонсалес Гальего Я сижу на берегу 02
Дата добавления: 23.04.2018 | 02:16:35

Просмотров: 15
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным

На этой странице находится текст песни Валерий Глебов - Рубен Давид Гонсалес Гальего Я сижу на берегу 02, а также перевод песни и видео или клип.

У Рубена Давида Гонсалеса Гальего страшная биография. Его мать, Аурора Гальего, была дочерью генсека испанской компартии –Игнасио Гальего. Отец принадлежал к венесуэльским борцам за свободу. И мать, и отец одно время учились в московских институтах. В 1968 году у них родились два сына-близнеца. Но один малыш сразу умер, а другой заболел церебральным параличом. Вторым был Рубен. Кремлёвские врачи боролись за Рубена больше года. Но излечить внука лидера испанских коммунистов у них не получилось. Надо было определяться, что делать дальше. Однако у матери появились другие планы: она влюбилась в молодого советского литератора Сергея Юрьенена и вскоре уехала с ним в Париж. А отец вернулся в Венесуэлу. О нём потом говорили, что он занялся политическим террором. И больного мальчишку в итоге отдали в один из московских детских домов. Когда Гальего исполнилось пятнадцать лет, его перевели в Новочеркасск. Там он поступил в торгово-коммерческий техникум, женился, родил дочку. Потом последовали развод, новая женитьба и рождение второй дочери. Именно в Новочеркасске у Гальего появился интерес к литературе. Уже в 2003 году он вспоминал: «Я жил в Новочеркасске, моё здоровье стало совсем плохим, и во время очередного сердечного приступа я вдруг увидел буквы на потолке. Это романтично звучит, но так было. И я стал записывать эти буквы, понимая, что умираю. Потом показал эти записи каким-то знакомым писателям, журналистам, и мне сказали, что так писать нельзя. Я это дело забросил. Потом, оказавшись за границей, я показал свои тексты русским эмигрантам, и мне сказали, что так писать можно и это очень даже ничего, просто несколько странный стиль. Я сел, быстренько написал несколько рассказов и сделал передачу на радио «Свобода». А потом мне Юз Алешковский сказал, что я – настоящий писатель» («Известия», 2003, 8 декабря). Если я правильно понял, Алешковский, когда давал свои оценки, прежде всего имел в виду роман Гальего «Чёрным по белому». Эту вещь Гальего написал на русском языке. Впервые она была напечатана в 2002 году в журнале «Иностранная литература». Как утверждали критики, роман получился очень жёстким. И не только за счёт темы. Автор сумел найти верную интонацию. Сошлюсь здесь хотя бы на мнение поэта Максима Амелина. По его словам, у Гальего «язык преднамеренно нейтральный, выбраны простые слова, но возникает ощущение, что они сказаны не случайно. Они не общелитературные и не затасканные, идеально отвечают содержанию, – а это суровая правда жизни, поэтому вещь по силе воздействия сравнима, на мой взгляд, разве что с «Колымскими рассказами» Варлама Шаламова. Нейтральный язык в данном случае делает какое-то чудесное дело – доводит чуть ли не до слёз» («Литературная Россия», 2003, 12 сентября). В 2003 году Гальего за свой первый роман получил Русский Букер. Ещё одна интересная деталь, связанная с этой книгой: на французский язык её перевела мать писателя – Аурора Гальего. Идеей разыскать мать Гонсалес Гальего загорелся ещё в Новочеркасске. Позже киношники специально организовали для него путешествие в Европу. Мать обнаружилась в Париже.
В 2001 году Гальего решил перебраться в Испанию. Но тоска по России у него осталась, видимо, на всю жизнь. Не случайно он продолжил писать исключительно на русском языке, считая себя представителем именно русской литературы. Многие критики гадали, какую тему Гальего изберёт для своей второй книги. Алла Латынина, к примеру, писала: «Понятны сложности, которые испытывал Рубен Гонсалес Гальего, приступая ко второй книге. Продолжить писать о своём детдомовском детстве? Есть риск, что она станет разжиженной копией первой, как щи в рассказе писателя, которые развели водой. Резко сменить тему? Это значит предать тех несчастных, голосом которых суждено было стать писателю, потерять точку опоры. Несомненно также, что автора по-своему уязвляли неумеренные похвалы его мужеству, сочетавшиеся с некоторой снисходительностью к нему как к писателю. В новой книге Гонсалеса Гальего «Я сижу на берегу...» отчётливо выступает намерение автора изменить манеру повествования, продемонстрировать, что он хорошо знаком с соврем Ruben David Gonzalez Gallego has a terrible biography. His mother, Aurora Gallego, was the daughter of the Secretary General of the Spanish Communist Party, Ignacio Gallego. The father belonged to the Venezuelan freedom fighters. Both mother and father studied in Moscow at one time. In 1968, they had two twin sons. But one baby died immediately, and the other fell ill with cerebral palsy. The second was Ruben. Kremlin doctors fought for Ruben for more than a year. But they failed to cure the grandson of the leader of the Spanish Communists. It was necessary to determine what to do next. However, her mother had other plans: she fell in love with the young Soviet writer Sergey Yuryenen and soon left for Paris with him. And my father returned to Venezuela. Then he was told that he was engaged in political terror. And the sick boy was eventually sent to one of the Moscow orphanages. When Gallego was fifteen years old, he was transferred to Novocherkassk. There he entered the commercial and commercial college, married, gave birth to a daughter. Then followed a divorce, a new marriage and the birth of a second daughter. It was in Novocherkassk that Gallego had an interest in literature. Already in 2003, he recalled: “I lived in Novocherkassk, my health became very bad, and during the next heart attack, I suddenly saw letters on the ceiling. It sounds romantic, but it was. And I began to write these letters, realizing that I was dying. Then he showed these notes to some familiar writers, journalists, and I was told that it was impossible to write that way. I abandoned this case. Then, being abroad, I showed my texts to Russian émigrés, and they told me that it was possible to write this way and that was very much nothing, just a somewhat strange style. I sat down, quickly wrote a few stories and made a broadcast on Radio Liberty. And then Yuz Aleshkovsky told me that I was a real writer ”(Izvestia, 2003, December 8). If I understood correctly, Aleshkovsky, when giving his assessments, was primarily referring to Gallego’s novel “Black and White”. This thing Gallego wrote in Russian. It was first published in 2002 in the journal Foreign Literature. According to critics, the novel was very tough. And not only due to the topic. The author was able to find the right intonation. I refer here at least to the opinion of the poet Maxim Amelin. According to him, Gallego “has a deliberately neutral language, simple words have been chosen, but there is a feeling that they are not said by chance. They are not literary and not hackneyed, ideally correspond to the content, and this is the harsh truth of life, so the thing is comparable in force to the force, in my opinion, with Varlam Shalamov's Kolyma stories. Neutral language in this case does some wonderful thing - it brings almost to tears ”(“ Literary Russia ”, 2003, September 12). In 2003, Gallego received Russian Booker for his first novel. Another interesting detail related to this book: Aurora Gallego, the mother of the writer, translated it into French. The idea to find the mother of Gonzalez Gallego caught fire in Novocherkassk. Later, filmmakers specially arranged for him a trip to Europe. Mother showed up in Paris.
In 2001, Gallego decided to move to Spain. But he longed for Russia, apparently, for life. It was not by chance that he continued to write exclusively in Russian, considering himself to be a representative of Russian literature. Many critics wondered what topic Gallego would choose for his second book. Alla Latynina, for example, wrote: “The difficulties that Ruben Gonzalez Gallego experienced when she started the second book are understandable. Continue writing about your orphanage childhood? There is a risk that it will become a liquefied copy of the first, like the soup in the story of the writer who poured water. Sharply change the subject? It means betraying those unfortunates whose voice was destined to become a writer, to lose a foothold. There is no doubt also that the author in his own way was impressed by the inordinate praise of his courage, combined with some condescension towards him as a writer. In the new book of Gonzalez Gallego “I am sitting on the shore ...” the author’s intention to change the style of the story, to demonstrate that he is well acquainted with modern times