Текст песни Horus - Дом тысячи сквозняков ft Ка-тет

Исполнитель: Horus
Название песни: Дом тысячи сквозняков ft Ка-тет
Дата добавления: 09.08.2018 | 10:15:03

Просмотров: 38
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным

На этой странице находится текст песни Horus - Дом тысячи сквозняков ft Ка-тет, а также перевод песни и видео или клип.

Horus (Луперкаль):

Всего пару сек, чтобы понять,
Что мне нужно поведать вам всем.
Скребя по сусекам извилин
Забрел с фонарем в темноте в самый дальний отсек
Моей памяти. Там, где хранился весь хлам,
Куда плавно стекали, как грязный глазет.
Эти ветхие призраки прошлого не актуальнее,
Чем заголовки советских газет.

Нажимаю reset, я просто беру и нажимаю reset.
От ножа и порезы на эго и вывихи психики
Сдернут прогнивший брезент.
Коросты забвения, снова я пялюсь до рези в глазах
В бесконечности зеб,
Где лица забытых друзей, что чужды, как пришельцы
Из измерения Z.

Мне снова 15 свалилось на плечи потрепанным ранцем.
Эти тесные классы, пропахшие скукой,
Где нужно сначала подраться,
Чтоб потом подружиться.
Тут так происходит фильтрация.
Горечь первой затяжки за школой
В аллее, поросшей акацией.
Демонстративные акции.
Пренебрежение к скучным запретам от предков и преподов.
К точным наукам я как-то без трепета,
Они заставляют лишь ерзать на стуле,
Как комбинатора Бендера.
Под партою хроники Эмбера,
Там приключения геймера Эндера,
Вместо потертых учебников.
Моя ненависть к ним была слишком стойкой.

Мы дети пост-перестройки,
Гоняли в футбол на пустыре перед стройкой.
От домашних проблем, уходя во дворы,
Где никому никого не жалко.
Старшие братья в горячих точках,
По телеку политики в горящих шапках.
Да что вспоминать тут про детство.
Такое оно - коридорно-подъездное.
Не то, то особо гордимся,
Но как-то особо не брезгуем.
Боишься потом пожалеть,
Что открыть эту дверь будет слишком болезненно?
Это как в той рекламе Gillet - ты почти не почувствуешь лезвия.

Припев:

В моей голове сотни тысяч комнат,
И по ним гуляют сквозняки и тени.
Мои воспоминания - мрачный омут,
Где во тьме мерцают все-таки видения.
Где-то там я прячу,
То, чего боюсь больше всего на свете.
Возраст здесь ничего не значит,
Ведь внутри мы все еще просто дети.

Рожденные на рубеже двух тысячелетий.
Живущие на рубеже двух тысячелетий.
Погибшие на рубеже двух тысячелетий.
Воскресшие на рубеже двух тысячелетий.

Ка-тет:

Жизнь не стала для нас нектаром
дабы хватало в характере металла.
Рожденные на стыке веков, мы подозревали, что
вряд ли судьба нам протянет подарок. Дырявая память.
Зубреж по ночам помогал взрывать капилляры,
но чаще здесь свои знания мы хитро подпирали костылями шпаргалок.

Это время всплывает из глубин моей памяти, до старого двора два шага.
Нас научили там плыть, а не плавать. Закрывая глаза я возвращаюсь обратно,
бумерангом, туда где начиналась закалка.
Там не было права на слабость
ведь мы последние сваи. Так что нам подобает быть прочнее сверхтвёрдых сплавов.

Я из тех кто всегда был с людьми, но везде был один.
Помню как трудно мне было найти здесь того кому я соприроден
и мимо прошло столько тех с кем мне не по пути.

В книге памяти столько забытых страниц где хранятся
размытые образы тех с кем удивительной вязью дороги не переплелись.

Рвутся нити - это мне не описать, мне не подобрать эпитет.
Не хотел видеть половину из того что видел.
Я не видел половины из того что бы хотел увидеть.
Крылья мы заковывали в цепи. Потом цепи заменяли нам крылья.
В моём доме сквозняков окна в прошлое покрылись исторической пылью.

Припев:

В моей голове сотни тысяч комнат,
И по ним гуляют сквозняки и тени.
Мои воспоминания - мрачный омут,
Где во тьме мерцают все-таки видения.
Где-то там я прячу,
То, чего боюсь больше всего на свете.
Возраст здесь ничего не значит,
Ведь внутри мы все еще просто дети.

Рожденные на рубеже двух тысячелетий.
Живущие на рубеже двух тысячелетий.
Погибшие на рубеже двух тысячелетий.
Воскресшие на рубеже двух тысячелетий. Horus (Lupercal):

Just a couple of seconds to understand,
What I need to tell you all.
Crawling along the sussex crinkles
Wandered with a lantern in the dark to the furthest compartment
My memory. Where all the trash was kept,
Where flowed smoothly, as dirty eyes.
These old ghosts of the past are not relevant,
Than the headlines of Soviet newspapers.

I press reset, I just take it and press reset.
From the knife and cuts to the ego and dislocations of the psyche
The decayed tarpaulin is pulled down.
Shortnesses of oblivion, again I stare to the eyes in the eyes
At infinity, the zebra,
Where are the faces of forgotten friends that are alien, like aliens
From the measurement of Z.

I again fell on my shoulders with a worn knapsack.
These close classes, smelling of boredom,
Where you need to fight first,
To then make friends.
This is where the filtering takes place.
Bitterness of the first puff after school
In the alley, overgrown with acacia.
Demonstrative actions.
Disregard for boring prohibitions from ancestors and teachers.
To the exact sciences, I somehow do not tremble,
They force only to fidget in the chair,
As a combinator of Bender.
Under the desk of Ember's chronicle,
There are adventures of Ender's gamer,
Instead of shabby textbooks.
My hatred for them was too persistent.

We are children of post-adjustment,
We were running football in the wasteland before the construction.
From home problems, going into yards,
Where no one does not feel sorry for anyone.
The older brothers in the hot spots,
On the politician's phone in burning hats.
Yes, what to remember here about childhood.
This is the corridor-driveway.
Not that, we are especially proud,
But somehow we are not too squeamish.
You're afraid to regret it,
What will open this door be too painful?
It's like in that Gillet advertisement - you almost do not feel the blade.

Chorus:

In my head are hundreds of thousands of rooms,
And they run through drafts and shadows.
My memories are a gloomy whirlpool,
Where in the dark glimpses all the same visions.
Somewhere out there I hide,
What I fear most of all.
Age here means nothing,
After all, we are still just children inside.

Born at the turn of two millennia.
Living at the turn of two millennia.
Killed at the turn of two millennia.
Resurrected at the turn of two millennia.

Ka-tet:

Life did not become for us nectar
in order to suffice in the nature of the metal.
Born at the turn of the century, we suspected that
it is unlikely that fate will give us a gift. Leaving memory.
Cursing at night helped to blow up the capillaries,
but more often here our knowledge, we cunningly propped crib crutches.

This time comes up from the depths of my memory, to the old courtyard two steps.
We were taught to swim there, not to swim. I close my eyes and go back,
boomerang, where the hardening began.
There was no right to weakness
because we are the last piles. So it is fitting for us to be stronger than superhard alloys.

I am one of those who have always been with people, but everywhere there was one.
I remember how difficult it was for me to find here the one to whom I am contiguous
and by passed so many of those with whom I'm not on the road.

In the book of memory there are so many forgotten pages where they are stored
Blurred images of those with whom the amazing image of the road is not intertwined.

The threads are torn - I can not describe it, I can not find the epithet.
I did not want to see half of what I saw.
I did not see half of what I wanted to see.
We wove the wings in a chain. Then the chains replaced our wings.
In my house, drafts in the past were covered with historical dust.

Chorus:

In my head are hundreds of thousands of rooms,
And they run through drafts and shadows.
My memories are a gloomy whirlpool,
Where in the dark glimpses all the same visions.
Somewhere out there I hide,
What I fear most of all.
Age here means nothing,
After all, we are still just children inside.

Born at the turn of two millennia.
Living at the turn of two millennia.
Killed at the turn of two millennia.
Resurrected at the turn of two millennia.