Текст песни Дима Птицами - раздать себя всем
Просмотров: 290
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным
На этой странице находится текст песни Дима Птицами - раздать себя всем, а также перевод песни и видео или клип.
Небо Луганска, как шапка огромного шампиньона - серое до жути. Мы шутим, шпионим и тянем по локалке фильм. Кто в чем, топчем проспект и смотрим на памятник, название которого я так и не узнал. В поезде начинаю говорить с Богом. Без крестов и икон. Поздно ночью, вещи - на позвоночник и в путь. Меня давно никто так не кормил, и этот город впервые улыбается широко.
Донецк худощав. Солнечными пальцами гладит по щам, залазит в волосы, в носоглотку, под легкие. Погода дурманит, словно крымское вино. Остаться или оставить – вопрос ключевой. Море глаз, в которых я отражаюсь одним сплошным пятном, но кроме надежды не могу дать ничего.
Не так сильно и синеватый, на такси до Ясиноватой. Читал водителю “Правду”, он сказал, что в точку и помог выгрузить багаж. Порционно - эмиграционку – засыпающим погранцам. А как тут? А как сам? Разгребем, справимся. Ростов, словно механик – карбюратор - смазывает меня дождем. Я как бы рад и весел. Мы куролесим, гоняем на мотыке, говорим о рыбалке и просто так. Этакая грустнота уезжать, ведь здесь как дома – безоблачно.
Краснодар - холодец, а люди в нем то морковь, то буряк, то пустое место. Температура – десять выше нуля. Потеряшка и снова кидалово на погулять. Тлен и скукота. Бутер с треской – котам. У фонтана загадать желание, чтобы все сложилось. Транспорт, как слой жира - не рассасывается. Словно зажиточный мещанин, я готов с вещами на выход. Не в жта, но потрачено. На кефир, да на булку с маком – вот весь мой обед. Совесть, отстань, каждый сам по себе. Но я сажу Потеряшку на такси и желаю удачи.
Волгоград-ухажер жжет и растекается теплом, как самый дешевый коньяк. Родина мать, панорама. Я слушаю и продолжаю мычать. Тут мы – часть и меня впервые пробирает на слезы. Может просто ветер в очи задул. Я топчу мертвых, но они точно не этого хотели, еще вчера здесь наши держали высоту, уже сегодня здесь тысячи мелких втыкают в телефоны и пьют коктейли. А не твой ли дед в сорок четвертом был мишенью? Прогнило все, от самых истоков и до конца. Иди, поклонись отцам. А как это? - Сынок не знает. Зато знает, как загрузить приложение. Прошлое живо, пока его помнят. Значит прошлого нет.
Саратов. Ну что здесь человеческого? Два сеанса в кино и вечер, на котором шумят. Горло срывается, как камень с горы и летит, сбиваясь на рваный охрипший басс. Ладно. Сколько вход? Двести рубасов. Сколько книга? Двести рубасов. Потрогать, обнять и ударить – бесплатно. Вот тебе таблетка, вот чай, вот лимон. Но отчего вы так добры ко мне? Отчего? И почему чужая семья принимает меня, как родного сына? Неужели еще есть такие люди?
Самара. Рюкзак жмет плечи все меньше. Я чавкаю орехами и пью актимель, эти бефидобактерии сделают меня сильнее, стопудово. Точу мучное, всасываю питье. Третий мальчишник и мой любимый бородач. Она спрашивает меня, почему я не хочу с ней спать и как же трудно ей объяснить, что это ее убьет. От вокзала и до эстакад небо ясное. Руки да лица. Не бояться, спрашивать и получать в дых. Дайте воды стакан да микрофон. И вечер состоится.
Тольятти во всеоружии открывает врата. Тяжесть – на убыль. Крайслер мягко бросается из квартала в квартал и я впервые вижу дружбу, которая прошла огонь, воду и медные трубы.
Еще есть полноценные семьи, еще не все потерянно, это соль земли нашей, это щепотка светлого завтра. Герой пьесы придумывает автора. Увы, не до логинов и паролей. Утром вещи переложить в рюкзак, пёхом на автовокзал, до Самары, потом до Россоши и в Воронеж.
А тут мы сыты, одеты и улыбаемся. Я смотрю на этих двух и понимаю, если сильно веришь, то даже расстояние можно победить, имея лишь телефон и айди. Я смотрю на этих двух и понимаю, насколько сильно я слаб. В девять вечера. В четыре утра. Насколько сильно я слаб. Последний сеанс в кино и подкормив очередного котэ, по внезапно теплому Воронежу, я возвращаюсь в отель. Тут кровать, душ, туалет, и я представлен сам себе, без псевдонима, отчества, имени. Утро, разбуди меня взрывами, пожалуйста, разбуди меня.
Москва. Полный аврал. Как бы так не соврать. В со Birds - Distribute yourself to everyone.
The sky of Lugansk, like the cap of a huge mushroom - gray to horror. We joke, we are a spy and we pull a movie. Who in what, we trample on the avenue and look at the monument, the name of which I did not recognize. On the train I start talking to God. Without crosses and icons. Late at night, things - on the spine and on the road. I have not been fed so long, and this city is smiling for the first time.
Donetsk is thin. With his sunny fingers he strokes for shcham, climbs into the hair, into the nasopharynx, under the lungs. The weather is dope, like a Crimean wine. To stay or to leave is a key question. The sea of eyes in which I reflect a single solid spot, but apart from hope I can not give anything.
Not so strong and bluish, in a taxi to Yasinovatoy. I read the driver "Pravda", he said that he helped to unload the luggage to the point. Portion - emigratsionku - falling asleep pograntsam. And how is it? How about yourself? We'll sort out, we'll manage. Rostov, like a mechanic - carburetor - greases me with rain. I'm kind of happy and cheerful. We are korolevisim, chasing on a hoe, talking about fishing and just like that. A sort of sadness to leave, because here as at home - cloudless.
Krasnodar is a cold, and people in it are carrots, a Buryak, an empty place. The temperature is ten above zero. Loss and again kidalovo for a walk. Shadow and boredom. Boot with cod - cats. At the fountain make a wish that everything will turn out. Transport, as a layer of fat - does not resolve. Like a well-to-do bourgeois, I am ready with things to get out. Not vzhta, but spent. On kefir, yes on a roll with a poppy - that's my whole dinner. Conscience, leave me alone. But I'll put a Loss on a taxi and I wish good luck.
Volgograd-groom burns and spreads the heat, like the cheapest cognac. Motherland, panorama. I listen and continue to moo. Here we are - part of me and the first time I'm shedding tears. Maybe it's just the wind blowing in your eyes. I'm trampling on the dead, but they definitely did not want it, yesterday we kept our heights here, today thousands of small ones are poking into phones and drinking cocktails. Was not your grandfather in the forty-fourth a target? Everything roted from the very beginning to the end. Go, bow to the fathers. How is it? "My son does not know." But he knows how to download the application. The past is alive, as long as it is remembered. So there is no past.
Saratov. Well, what's human? Two sessions at the cinema and an evening where they make a noise. The throat breaks like a stone from a mountain and flies, stumbling over a ragged hoarse bass. Okay. How much input? Two hundred shirts. How much is the book? Two hundred shirts. Touch, hug and hit - for free. Here's a tablet, here's tea, here's a lemon. But why are you so good to me? From what? And why does a strange family take me as a son? Are there really such people?
Samara. The backpack is shrinking his shoulders ever less. I'm chomping nuts and drinking actinel, these bfidobacteria will make me stronger, stopudovo. Toochu flour, suck the drink. The third bachelor party and my favorite bearded man. She asks me why I do not want to sleep with her and how difficult it is for her to explain that this will kill her. From the station to the trestle the sky is clear. Hands and face. Do not be afraid, ask and receive in the breath. Give water a glass and a microphone. And the evening will take place.
Togliatti fully armed opens the gates. Heaviness - on the wane. Chrysler gently rushes from quarter to block and for the first time I see the friendship that went through fire, water and copper pipes.
Still there are full-fledged families, not everything is lost, it's the salt of our land, it's a pinch of bright tomorrow. The hero of the play comes up with the author. Alas, not to logins and passwords. In the morning we put things in a backpack, with the pooh to the bus station, to Samara, then to Rossosh and to Voronezh.
And here we are full, dressed and smiling. I look at these two and understand, if you strongly believe, then even the distance can be defeated, having only a phone and aidi. I look at these two and realize how weak I am. At nine in the evening. At four in the morning. How much I am weak. Last session in the cinema and feeding the next kote, after a sudden warm Voronezh, I return to the hotel. There is a bed, a shower, a toilet, and I am presented to myself, without a pseudonym, patronymic, name. Morning, wake me up with explosions, please wake me.
Moscow. Full work. As if so not to lie. In the
Скачать
