Текст песни Яшка Казанова - Елена Морозова - Фаза 2

Исполнитель: Яшка Казанова - Елена Морозова
Название песни: Фаза 2
Дата добавления: 06.06.2016 | 22:52:08

Просмотров: 42
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным

На этой странице находится текст песни Яшка Казанова - Елена Морозова - Фаза 2, а также перевод песни и видео или клип.

Кто круче?

Яшка Казанова - Елена Морозова

или

Яшка Казанова

там девочки пахнут анисом с корицей,
а женщины носят на бедрах капканы
с запасами слабости жаркой. кадриться
к ним может любой казанова. какао
и хлеб ждут наутро его у постели,
вспотевшей слегка от любовных усилий.
кошмар понимания, что опустели
глаза, чьей отчаянной нежностью синей
и ты заразилась бы за ночь, пожалуй,
сойдет за десертную ложку, которой
он выскоблит сердце до дырок, пожара
остатки внутри заливая кагором
густым и тяжелым, как (…) великолепно!
он даже смеяться начнет от восторга
идеей пронзительной. крошечки пепла
с похожим на сон ароматом востока,
сознанье пленяющим дымчатой шалью,
его убедят в правоте для чего-то.
на раз-два-три-вальс в такт шагам задышали
два крылышка лёгких с узором чахотки;
застукало сердце, взрывая аорту
грудную; ожили шарниры суставов…
в себе унося предвкушенье аборта,
он выйдет на улицу – юный и старый
единомоментно, как опытный феникс,
уже изучавший тоску. наслаждаясь,
эспрессо проглотит в уютной кофейне
и, дабы продолжить беспомощный танец,
у старой цветочницы купит тюльпанов,
столь алых, что будто бы капельки (…) браво!
снежинка почти незаметно упала,
его догоняя: еще раз направо –
по улице вниз – до подъезда – на пятый
этаж – ключ вставляя неловко – прихожей
интимность – халата доспехи напялив,
усядется – кресло обтянуто кожей
такой ароматной, что хочется плакать
от жалости к зверю – глаза ее вспомнит
ночные - на бронхи положит заплатой
ее поцелуй - сразу перца и соли
потребует тело – коньяк шоколадный,
янтарный ручей с ароматами жизни,
пропустит по нёбу – чертовски желанной
она ему будет – и скальпель «держись же!»
прошепчет, легко подставляясь под пальцы.
он, кровь декантируя ловким движеньем,
попросит себя про себя «улыбайся»,
мизинцем прочертит дорожку на шее -
так двоечник неторопливо и смело
волшебные страны рисует на карте -
шепнет про любовь ей откуда-то с неба,
прохладной рукой опрокинув декантер.

забавный герой предпоследнего кадра,
он снова забыл перед смертью побриться.

там женщины носят на бедрах капканы,
а девочки пахнут анисом с корицей.
...
Я люблю тебя больше чем знала
я люблю тебя больше чем знала до
расставания. сердце – тугая помпа –
прямиком гонит воздух в мою ладонь,
где, смешавшись с чужими руками потом,
твой живет поцелуй. я боюсь уснуть
потому, что, проснувшись, увижу подле
пустоту. и ее непростая суть
все расставит как нужно: тяжелый, полный
дымных выдохов вечер, дурацкий фильм,
ожиданье грозы у окна на кухне,
голос в трубке, твой запах. автомобиль
запиликал внизу, разрывая слух, не
дожидаясь, что кто-то возьмет ключи,
остановит сирену, погасит фары,
приласкает. касаясь едва ключиц,
вспоминая твои, подхожу к дивану,

чтобы спать, но чертовски боюсь того,
что, проснувшись, почувствую рядом только
пустоту, чей оскал, нежней моего
и болезненней. и, улыбаясь тонко
самой кромочкой рта, я пойму, с тобой
все настолько прозрачно, что даже тенью
можно выпачкать. эта чудная боль
просто чудная, капельками на теле
оседает горячка. ударный слог
очень важен, ты знаешь, как нужно ставить:
ударенья, на красное, на число,
на табун скакунов и на волчью стаю.
я люблю тебя. тройственность этих слов
мною не постижима. но этой ночью
смело ставлю на милое мне число
двадцать три. и, конечно, на стаю. волчью.
...
здесь так пахнет тобой: безответственно, нагло-детски.
я не знаю, за что позволяю себе курить,
убивая твой запах, сумбурно надеясь, дескать –
все само рассосется. пугаясь внезапных рифм,
ухожу глубоко под одежду, скрываю плечи,
прячу шею и подбородок в какой-то шарф,
неудобный для лета. меня, как ангину,
лечат сто пятнадцать приятелей.
тоненькая душа на скакалочку стала похожа. бери и прыгай –
твоим сильным коленям понравится этот ритм,
столь внезапный и резкий, что стайка блестящих рыбок
разлетелась бы, вздрогнув. позволив себе курить,
я как будто тебя окунаю в туман. в тумане
все похожи на незнакомцев, и, черт возьми,
так легко разминуться, столкнувшись случайно, а не
задыхаться сомненьями от девяти до восьми
или позже. работа как средство рубить канаты
себя вряд ли со мной оправдает, я - кандидат
для других поликлиник: стена – подоконник – стена. ты
так близка мне теперь, что я не пугаюсь дат,
уповая на время (читай - на психолога). каждый
день наполнен часами, часы – минутами. боль
меня тоненькой плеткой, как мама в детстве, накажет
за полжизни, которую я провела с собой.
...
на мокрых патриках утренние пьяницы
новый день наматывают на палец.
спортсмены протаптывают дорожки к долголетию,
сгибая локти, как кузнечики – колени.
моя первая сигарета в половине восьмого
является началом грядущего московского смога.
моя первая чашка кофе ложится в основу
нервозной бодрости, смело толкая слово
«спазм» к самому краю желудка.
аккуратно внедренные в две небольшие лунки,
влажные от недосыпа глазные яблочки-шарики
внешнюю вселенную без любопытства обшаривают,
будто стараясь уцепиться за что-то устойчивое
типа столба фонарного, от моей шаткости стонущего.
психоанализ как повторение пройденного
вызывает во мне живую ?6? there girls smell anise with cinnamon,
and women wear traps on hips
with stocks of weakness hot. to frame
to them can any casanova. cocoa
and the bread is waiting for him in the morning by the bed,
sweat slightly from love effort.
the nightmare of understanding that emptied
eyes whose desperate tenderness is blue
and you would get infected in a night, perhaps
come down for a dessert spoon which
he will scrape the heart before the fire
the remnants inside poured on a cahors
thick and heavy, like (...) great!
he will even laugh with delight
a piercing idea. ash crumbs
with a dreamlike east fragrance,
Consciousness captivating smoky shawl
he will be convinced of the rightness for something.
one-two-three-waltz in time with the steps breathing
two wings of the lungs with a pattern of consumption;
heart struck, blowing up the aorta
chest; the joints of the joints come to life ...
in itself carrying away the anticipation of abortion,
he will go out - young and old
all at once, like an experienced phoenix,
already studied longing. enjoying,
espresso swallows in a cozy coffee shop
and in order to continue the helpless dance,
from the old flower girl buy tulips
so scarlet that it is as if droplets (...) bravo!
the snowflake fell almost imperceptibly,
catching it up: right again -
down the street - before the entrance - on the fifth
floor - key inserting awkwardly - hallway
intimacy - robe armor got drunk,
crouches - leather-covered chair
so fragrant that I want to cry
from pity for the beast - her eyes will remember
night - on the bronchi put a patch
her kiss - immediately pepper and salt
will require a body - chocolate brandy,
amber stream with scents of life
skip on the sky - damn desirable
she will be to him - and the scalpel "hold on!"
whisper, easily framing his fingers.
he, the blood decanting deft movement,
ask yourself “smile”,
little finger will draw a track around his neck -
so Losers leisurely and bravely
magic country draws on the map -
whispers about love to her from somewhere in the sky,
cool hand knocking over the decanter.

funny hero of the last but one frame,
he forgot to shave again before he died.

there women wear traps on their hips,
and girls smell aniseed with cinnamon.
...
I love you more than I knew
I love you more than I knew before
parting. heart - tight pump -
drives the air straight into my palm
where, mingling with someone else's hands later,
your live kiss I'm afraid to fall asleep
because when I wake up I see
emptiness. and its difficult essence
put everything right: heavy, full
smoky exhale evening, stupid movie,
waiting for a thunderstorm at the kitchen window
voice in the tube, your smell. car
zapilik below, breaking the ear, not
waiting for someone to take the keys
stop the siren, turn off the lights,
caress. touching barely the clavicle,
remembering yours, I go up to the sofa,

to sleep but damn afraid
that when I wake up I will feel only
emptiness whose grin is gentle
and more painful. and smiling thin
the very edge of the mouth, I understand with you
everything is so transparent that even the shadow
You can stain. this wonderful pain
just wonderful, droplets on the body
fever subsides. stressed syllable
very important, you know how to put:
accents, on red, on the number,
on a herd of horses and a wolf pack.
I love you. the triplicity of these words
I do not comprehensible. but tonight
I boldly put on a cute number
twenty three. and of course on the pack. wolf.
...
here it smells like you: irresponsible, brazenly childish.
I don't know why I allow myself to smoke,
killing your smell, messing hopefully, they say -
everything will resolve itself. frightened by sudden rhymes
I am going deep under clothes, hiding my shoulders,
hiding my neck and chin in some kind of scarf
uncomfortable for the summer. me like a sore throat
treat one hundred and fifteen buddies.
the thin soul of the rope became similar. take and jump -
your strong knees will love this rhythm,
so sudden and sharp that a flock of shiny fish
would have scattered, startled. allowing yourself to smoke
I seem to be dipping you into the fog. in the fog
everyone looks like strangers and damn
so easy to miss when confronted by chance and not
gasp doubts from nine to eight
or later. work as a means to cut ropes
I can hardly justify myself, I am a candidate
for other clinics: wall - sill - wall. you
so close to me now that i'm not scared of dates
relying on time (read - on the psychologist). each
the day is filled with hours, the hours with minutes. pain
me a thin whip, like a mother in childhood, will punish
for half the life I spent with me.
...
morning wet drinkers
A new day is wound on a finger.
athletes tread the paths to longevity,
bending elbows like grasshoppers - knees.
my first cigarette at half past seven
is the beginning of the coming Moscow smog.
my first cup of coffee forms the base
nervous vigor boldly pushing the word
"Spasm" to the very edge of the stomach.
neatly embedded in two small wells,
wet eyeballs balls
external universe without curiosity rummage,
as if trying to cling to something steady
like a lamp post, from my precariousness groaning.
psychoanalysis as a repetition of the past
causes me to live? 6?