Алина Герман все тексты (слова) песен, переводы, видео, клипы

Ты целовал мои колени,
я заплетаю дни в стихи/
Я жгу обрывки сновидений
И звук моих немых стихий.

Ты целовал мои запястья.
Ты создал мир моих морей.
Теперь я знаю, как пропасть мне,

Исходная.
Пустая квартира и тишина.
Оглушает мои уши. Закрываю руками, но и там шумно. Там мысли. Сотни тысяч мыслей. Они связаны между собою нитями, сложными переплетениями. Я так боюсь подумать о том, что так дорого. Боюсь спугнуть это счастье. Счастье думать о тебе и знать, что ты это что-то невесомое, что-то светлое и чистое. Но не здесь. Это слишком хрупкое, чтобы об этом думать и уж тем более писать. Я хотела бы вам сказать. Всем-всем, что счастье – это такая интересная вещь. Это столь тонкая материя, которая поддается разве что нескольким секундам. Эти секунды столь невесомы, что их трудно удержать…и не нужно. На этой невесомости и зиждется это самое счастье. И как же в душе отрадно и тепло от того, что эта невесомость порой в тебе пребывает. Забываются все горести и печали. Точнее, обесцвечиваются что ли. Ты их вдруг наделяешь каким-то непосредственным смыслом, мол, эти все горести и печали – неотъемлемы, они – контраст счастья. Без них счастье – ничто, монохромное. Жизнь – это пластилин. Мы вправе лепить то, что вздумается. Судьбы - нет. Но ведь и пластилин твердеет со временем, застывает в обжитой форме. Именно поэтому необходимо успеть создать что-то.

О чем я начинала…
Да.
Пустая квартира и тишина. Ты за ребрами, а значит близко. Я закрываю глаза и вижу твои.

1.Засыпаю под Мелькиадес.
Белый чай со вкусом тебя.
Метафизики твоей я знаю адрес
Координатами октября

Припев:
Прочитай меня -
На нирване я.

Материнская любовь.

"Под пулей, гранатой, на фронте далеком
Я помню, родная, с надеждой глаза.
Нас эта война разделила жестоко,
Как много хотел бы тебе рассказать.

Я весточки-пиcьма ещё написал бы,

Пишу и снова стираю. Пишу и стираю. Я так боюсь растерять все свои слова по квадратам этой комнаты. Мне слишком мало рифм. Когда рифм нет – проза делает шаг вперед. И тогда я начинаю изливать все свои океаны, выпускать всех своих китов для того, чтобы наполнить эти строки литрами моего глубоковдохового состояния. Тонкими пальцами перебирая струны в надежде найти новый мотив, чтобы опрокинуть туда всю свою переполненную душу, отчаянно нахожусь в поиске рифм, чтобы выплеснуть имманентые терзания. Пишу и стираю. Стираю и снова пишу. Минус минута. Минус час. Скоро шторм во мне сменится затишьем. Нужно выждать. Тюльпаны распустились. И в вазе и в душе моей, в последней распустились они с того момента как… ну, ты знаешь, о чем я. Я знаю сколько до тебя. Но это столь мало, если сравнивать с нашими душами, что вовсе ничего эти цифры и не значат. Теряют всякий смысл слова мои. Я хочу это выместить. Выплеснуть. Но куда-то недалеко. Куда-то в строки. Пишу и стираю. Пишу и стираю…

Мои мысли, взрывая сознание,
Эстакадой ложатся в строки,
Что содержат такое воззвание:
Должно жечь все свои пороки.

Должно жечь гедонизм и страсти,
И за мыслью своей следить.
А иначе, то самое счастье

Пишу. Хватает на двенадцать
Строк. Жадно черпаю мотив.
Я поручу Москве не плакать:
В кармане мелочь и штатив.
Аперитив.
И черт с ним, с утром
Целую солнце.
В строках – мы.

Самое критичное на пути к сверх я состоит не в том что человеку до него почти невозможно дойти , но то что человек в середине этого самого пути не видит смысла идти до конечного пункта, перестает разгребать воду в океане руками, перестает грести, всплывает на поверхность и поддается течению, которое несет его, не исключено что к обрыву. В некоторых случаях податься течению бывает наиболее подходящим вариантом, но не на пути к сверх человеку как мне кажется, не здесь.
За резюмирую. Самое критичное перестать идти по причине того, что больше не хочется, не обнаруживается смысла. У человека если задуматься столько сил, средств и возможностей, когда он видит перед собой свет конечного пункта, видит начало и конец, и как же беспросветен наш путь, когда мы не хотим ничего. Мы стоим. Не знаю, рассуждая конечно, углубляясь в суть и постоять бывает хорошо. Все в жизни человека правильно устроено, все вовремя. Не поддается вышесказанное анализу и ,соответственно, определенному выводу в силу противоречивости как впрочем и остальное, но определенно имеет смысл задуматься над этим. А может и вас уже посещало подобное.

P.S. Пунктуация не верена

1.Я зачеркну все мосты между нами
На перепутье фраз.
Солнце рассветы целует морями
Там, где не будет нас

Припев:
Там, где не будет с тобою нас двое.
Там, где не будет нас..

Наблюдаю вот что. Все твердят, что человечество не знает цену времени. Если бы мы знали эту самую цену, ничего бы не поменялось. Человек по натуре есть существо ленивое, инертное и косное. Если приведет жизнь в дом человеку время, и оно, войдя в комнату, сообщит человеку о том, сколько отведено ему, человек едва ли сдвинется с мертвой точки, следуя стандартному и бесплодному, фактически, расписанию. Я хочу подчеркнуть в вышесказанном следующее: мы все планируем долгую жизнь, смотрим вперед и молимся о будущем. Сколько вы хотите? 50? 80 лет? Эти 80 лет, я больше, чем уверена, пройдут в мольбе о продлении и снова по кругу. Почему бы не перестать заботиться о количестве отведенного времени? Заботьтесь о каждом своём дне. Разве важно, сколько десятков вам жить, если жить вы не научились. Можно жить жизнь в семь десятков совершенно бесплодно и бесцельно, а можно, вы удивитесь, жить десятка четыре, и жить это время каждым днём, делаться лучше, совершеннее. Мои мысли снова уводят меня.

Человек – механизм заброшенный, пыльный, и как жаль, что заставить слаженно работать свои детали удаются лишь единицам из тысячи механизмов. До сверхчеловека человечеству не разглядеть берега, но постараться исправить своё положение и делаться лучше не претит ни одна малейшая деталь, за исключением, конечно, самой натуры человека, ленивой и несговорчивой.

Это так странно. Ты никогда не видел человека, ты вообще не знаешь, тот ли он, за кого себя выдает, а мыслям писателя все равно. И если бы меня спросили, что такое эйфория от человека, я бы ответил: "Такое чувство, что у тебя небо в кармане, что ты можешь дотянуться до звезд, утонуть в море, но не захлебнуться грязной водой, а увидеть кораллы на самой его глубине. Кажется, что ты можешь все. И не потому что у тебя самооценка или настроение подскочили, а потому что это он. Потому что это все ради него, пусть, немного и неосознанно. "
Все удивляются, смотрят на меня, как на дурачка, сбежавшего из больницы, а я продолжаю свое: "И не важно, какой он, этот человек, высокий, низкий, худой или нет - все это не важно. Ты тонешь в нем. И не потому что ты якобы влюбился, хотя, кто его знает, а потому что он новый, он 'непрочитанный', он особенный, он уникальный. И тебе хочется, до дрожи в руках хочется обнять его и услышать его голос не у себя в голове посреди ночи, а рядом, чтобы можно было дотянуться хотя бы кончиками пальцев. Я, должно быть, стал излишне соплив, уж простите".
Слушающие крутят пальцем у виска и намекают на то, что мне пора бы остановится, но я их не слушаю. "А представьте, какого это, знать только голос этого человека, а потом увидеть. Это чувство, думаю, сравнимо с мимолетным ощущением счастья. Почему мимолетным? Потому что ты осознаешь, что встречи не бывают вечными, что вам придется разойтись по своим улицам, и что ты еще долго не коснешься этого человека, который не специально, но подарил тебе миллионы надежд. И ты благодарен ему просто за то, что он есть. Даже не рядом. Но он есть. И ты есть. По разным сторонам мира вы есть и вам больше ничего не надо".
И лишь когда меня уже выталкивают из прокуренной заллы, я громко выкрикиваю в толпу: "И нет более прекрасной пытки, чем человек, живущий в твоей голове!"

Очерки Безымянного Писателя. 2015.