Аше Гарридо все тексты (слова) песен, переводы, видео, клипы

а он плачет и плачет что всё ему поделом
потому что был дураком потому что шел напролом
где надо в обход и хитростью - прямо к цели бегом
а бегущего видно всем издалека
по бегущему-то и не дрогнет рука
раз бежит - значит вор, ату, ату его, пли
вот так понимают жители этой земли
и правильно понимают и все бы так

Виноградом и розами, ромом и солью морской
на губах моих город именем и тоской
Любитель лаванды, рома и облаков
был выведен на расстрел - да и был таков.
Однажды ранней весной в Вальпараисо -
после месяца боли, отчаянья и темноты -
он не то чтобы полностью переродился,
но стал со смертью на ты,

И рыжая кофта сползает с плеча,
и кисти сережек щекочут ключицы,
и чем эта женщина не огорчится,
придут утешать ее два палача.
Спешит, и небрежно, легко топоча,
роняет улыбки направо, налево.
Она никудышней была королевой,
за что и попала сюда и сейчас.

КОЛЫБЕЛЬНАЯ ДЛЯ ДВУХ ГОЛОСОВ
На тайной стороне Луны
живет печальный человек.
Он видит радужные сны,
не размыкая тонких век.
И ледяною пеленой
его окутывает мрак.
Но постучать в мое окно

Любовь моя за тридевять земель,
благодарю, прощаю Бога ради,
за то, что жить в эпоху перемен
мне повезло, в твои глаза не глядя,
на страх и риск, мучительно, с трудом -
и так легко, как мне дается ныне,
не меряя себя твоим стыдом,
твоей надеждой и твоей гордыней.

да, мандрагора, кричи если я пытаюсь
из темной земли громогласных твоих умолчаний,
из темной земли, из влажной обертки таинств,
из тайны и сна вынуть корни твоей печали.

кричи, матерись, кулаками дерись и ругайся,
пошли меня так далеко, что уже и не видно,
а я не уйду, покуда твой гнев не погаснет,

Мне снилась охота, я не был охотником в ней,
я спал на поляне, когда затрубили рога.
И все мое тело до кончиков узких ступней
подернулось дрожью, когда затрубили рога.

И я потянулся из мятной моей тишины
и смял ее в пальцах, когда затрубили рога.
Стрекозы метнулись с нагретой лучами спины

Вальпараисо

нарисуй меня в этом городе
светом по темноте
нарисуй там бухту и горы
фонари причалы заборы
может мне и найдется где
между домов разноцветных где-нибудь

Немыслимое мужество беспечности,
непоправимо родственное мне,
когда на волосок от бесконечности
ты ловишь искры мимолетных дней.
Ты обжигаешь пальцы, ты качаешься
на волоске, натянутом судьбой.
Но никогда ты насмерть не отчаешься -
и вечность улыбается тобой.

Нет, моей песней не стало отчаянье,
безнадежность не стала песней моей:
ты проходишь, позванивая ключами
от заветных дверей.
Дверь любви под легкими пальцами дрогнет,
распахнется - и светом ударит в лицо,
а за ней твоим локоном вьется дорога,
пыль сияет под солнцем драгоценным венцом.

Он шел по реке. Ему ветер ложился на плечи,
Под вечер ложился на плечи ему отдохнуть.
И крадучись осень за ним занимала поречье,
В ладони дерев рассыпая веселую хну.
Он шел, выдыхая сквозь полое таинство флейты
Последнюю веру в приют и ночлег и очаг.
И льнуло к нему вместе с ним уходившее лето,
Усталые ветры сложив у него на плечах.

Пока кругом сияет листопад,
Колышет ветер золотую реку.
На эти листья страшно наступать.
А больше некуда.
Еще успеем перезимовать
И в грязь втоптать невинность бела снега.
А страшно как любимых предавать.
А больше некого.

Ты что хочешь делай - только пой.
Над тобой дрожит небесный купол.
Жизнь играет, как играют в кукол,
равно и со мною, и с тобой.
Не бывать такому ни за что,
чтобы мы ее переиграли.
Даже с тем, что сами выбирали,
вышло совершенное не то!

ухожу говорю ухожу на дно
говорят там холодно и темно
там тяжко холодно и темно
и пучеглазые рыбы
ты
бы
выпустил бы меня из рук
если б знал что я не просто умру

Игра теней на фоне двери:
друг в друга проросли живьем
приобретенья и потери
по обе стороны ее,
как эдакий король крысиный
с зубами, о семи хвостах.
А я - Щелкунчиком: в лосинах,
в кафтане красном и в усах.