шведский пвх все тексты (слова) песен, переводы, видео, клипы

я был выпущен в свет в девяностые и этот мир сразу обрушился на меня историями
с упоминанием холокоста и безумным телевизионным медиа
в то время выходили самые охуенные книги пелевина,
но я об этом пока не знал
бродский был ещё жив и я мог бы ему позвонить в нью-йорк, если бы знал номер
якубович крутил барабан своего револьвера, но так и не помер
васильев безбожно бухал
борис борисыч блевал грибами и любил скрестить струи на невском

мне пауки завязали руки за спину заломили понесли через пустыню
смотрю все мои шлюхи стоят перед входом в храм ничего не понимаю
говорю еве как улыбаться шире если порван рот она улыбается мне
и говорит тщеславие погубило бога, а тебя ничего не погубит
сколько у тебя нас было отвечаю шестнадцать вот иди к шестой
она тебя всю жизнь любила это смешно а нам остальным конечно обидно
потом вдруг как закричит за тобой позади осьминог и белоснежный кит
и безглазый северо-западный тигр я за тебя помолюсь дай мне твою нить

шалава шилом вышивала шиву
на отшибе зашился
больше не шли мне галоши их съели вши
нас съели крыши и мёртвые малыши
проглотили гашиш и шишки и плащ из замши
оглашайте полутвёрдых и полусладких
сами с усами и б-О-родами до чего хороши
всё себе в ёбаный молескин запиши

в конце ноября я набил себе рот хвоей и улёгся спать
и укололся одной иглою и начал врать
будто я никогда не был на этом пляже поздней осенью
а тот домик из сырой древесины со скрипучим причалом не мой
и его постигнет участь заброшенного барака

я никогда не был на этом пляже поздней осенью с девочкой больной раком
где-то вдалеке мальчик играл с собакой кидал ей палку и по всему округу портленд ходили слухи

сколько раз меня обвиняли в глубокой шизе
но надо было допивать чай и идти к успеху
в москве солнечно и плюс семнадцать здорово великолепно
за мкадом ветерок мои губы колышет, в ушах наушники в попе шило
ничего не слышу, кроме того самого крутого альбома
русского стылого рока
ну понятно, под крыло нос прятать
новое кино на бюджетные деньги министерства культуры снято

из рук рождается незначительный недочёт звёзд по этой дороге
никому не снять тот самый лучший кадр для ресурса инстаграмм
это мои последние пятьдесят грамм перед сном
я называю себя алкокосмонавтом со стажем
внутри меня огромный дивный новый мир
зарезанный кафкианским ножом в подъезде
на двадцатом партсъезде после принятия решения о сухом законе во всей южной федеральной зоне
нас убило ядерной бомбой в восемьдесят втором это мы на той старой затёртой фотке

я делаю консервные банки, могу посчитать твои рёбра
первое ребро это ядро лямбды и внутри туннеля опять кто-то вопит что его обманули
опять украли его лицо и носят по улицам всех городов как ни в чём ни бывало,
как будто ты сама ни в чём не бывала, а только плавала и страдала, и в исподнем ушла
встречать нашего общего знакомого горбуна
третье ребро это две марки кислоты из восьмидесятых,
я помню их, на одной космонавт савиных,
на второй прыгаем в окно из общаги,

это лонгрид
и если сентябрь уже горит
в твоих лёгких
значит путин был прав
ты снова нот черри энаф

это лонгрид
радио клей пва говорит

йоу
на хую вертел вечернюю речь
чёрный бмв остановился где здесь речка
садись подвезу покажешь чё как
ебать кто ты
да ну забей
слышал вапорвейв?
щас поставлю

мы не пыльные мешки наших тел, не увальни неповоротливые с каменными масками вместо глаз
мы подсолнухи посреди поля, мы тут тянемся к солнцу и счастливо размахиваем листьями
мы из земли к солнцу тянемся и к земле головы уставшие сонные клоним
мы молодые весенние вербные веточки, нас на рынке продают охапками и продавщица куда-то в сторону отхаркивает и рубли к себе в барсетку сухими треснувшими пальцами складывает
мы следы на снегу от маленьких детских ботиночек, нас здесь оставили после прогулки с мамой
мы вороны на крыше осенним вечером посреди антенн и звёздного неба ясного
мы в календаре соседние числа каждого месяца каждого года каждого узнаем в лицо после того как солнце сделает круг и вернётся в июль отдохнувшее
мы окна в заброшенный дом заколоченные где-то посреди пустой деревни далеко за озером

возле касс в магазине я увидел на стойке для журналов своё лицо
а потом понял, что это сон, что ты конечно не могла распечатать листовки
и разложить их по городу, а потом приехать в междугороднем автобусе
и выглядеть в точности как на тех фото на головокружительных каблуках
зайти в церковь а я остаюсь снаружи допивать вино мы так и не сходили на то кино
мы так и не смогли опуститься на самое дно, я остался сидеть один на этом дне
и смотреть в окно узкой прорези глазных яблок плёнка дожидается своей проявки
золото пылью осядет на обычное деревенское руно

позолота лепестками осыпается с фонаря
осени и перелетает из неба в серое
стёртое лицо с лица
смотрит глаза в глаза
залезает на стену дома в котором ты никогда до этого ещё не был

запоминает код два два два два два два ноль два
чтобы никогда его не вспомнить стоя перед дверью ночью с одиноким цветком