Текст песни Эдисон Денисов - Живопись
Просмотров: 16
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным
На этой странице находится текст песни Эдисон Денисов - Живопись, а также перевод песни и видео или клип.
дир. Г. Рождественский
___________________
Это одно из самых важных для меня сочинений по многим причинам, но главная, что, в принципе, это первое моё самостоятельное сочинение для оркестра, написанное после консерватории.
«Живопись» во многом связана с замечательным художником Борисом Георгиевичем Биргером. Поначалу у меня была даже определённая «живописная программа». У Биргера есть целая серия картин — «Натюрморты». Так вот, одна из них и легла в основу программы «Живописи», её первых страниц. Центр — это так называемая «Красная комната». Эта картина была им задумана как изображение комнаты, в которую из-под двери течёт кровь и вся комната буквально заливается страшным зловещим красным светом. И в моей «Живописи» центральная часть — это тот же образ крови, разрушения всего лучшего, что было в нашем искусстве полностью разрушено грязными руками всяких партийных руководителей, но в конце пьесы всё равно возрождается тихая и нежная музыка, очень красивая, но немножко как будто холодная. Это уже образ другого его полотна, которое мне дико хотелось иметь, оно называлась «Обнажённая». Это, конечно, никакая не иллюстрация. Это только образ нежности, немножко холодноватый образ отрешённой печали. Здесь у меня, практически, 52 голоса, причём только струнных в высоких октавах и с самыми мягкими оттенками типа пианиссимо, дольчиссимо, с сурдиной и так далее.
В моей «Живописи» в самом начале только чистые краски, и потом краски начинают смешиваться, микстура достигает такого уровня, когда звуковая ткань обретает новое качество — появляется тот цвет, которого ты не знаешь, не можешь его классифицировать, не можешь определить никоим образом, то есть происходит образование совершенно нового для тебя скопления разных красок — возникает неожиданный качественный слом тембровой структуры, цветовой структуры. Вся ткань образует мощные tutti, но при этом расщеплена на массу, на огромное количество мелодических линий. Эти линии как будто различные «импровизации», различные варианты на одну и ту же тему.
— Здесь есть сходство с какой-то почти подголосочной полифонией, но существующей в крайне узком звуковом пространстве.
— Да, здесь что-то напоминает гетерофонию старого православного песнопения. Но здесь же есть и моменты, когда ткань начинает как бы расщепляться на отдельные неконтрастирующие друг другу сольные линии инструментов, то есть общая краска то уплотняется, то разряжается, и, конечно, такую полифонию воспринять как сочетание отдельных самостоятельных голосов, практически, невозможно. Это то, что наши музыковеды называют теперь «сверхмногоголосием». Это особая краска. Она вся во внутреннем движении, она всё время меняет свои оттенки, но общий тон её при этом один и тот же, то есть она и динамична, и статична в одно и то же время. Число голосов варьируется в очень большом диапазоне: свыше 20-30 голосов. Масса голосов, ритмически здесь полностью предоставленная сама себе — никаких тактовых черт.
И как у Биргера, где всё стянуто к какому-то изображению, образу, лежащему в самом центре картины, так и в моей «Живописи» всё стягивается вокруг неожиданно появляющейся и звучащей как мелодия 12-тоновой темы (она идёт у 3 тромбонов в унисон).
И если начало движения к этому центру — это одинокий, немножко печальный голос низкой флейты, который открывает всё сочинение, то конец, его кода — это уже уход от центра, уход от сложнейшей насыщенной поликраски к очень мягким почти прозрачным тонам. Здесь происходит то, что вы могли бы видеть при работе с акварелью на влажной ткани: сначала плотное цветовое пятно, а потом оно начинает постепенно исчезать — расползается по материалу.
Начало коды — совершенно точно обозначено появлением челесты с 11-тоновой последовательностью. Эта последовательность здесь неизменно повторяется, в то время как вся остальная ткань непрерывно меняется. Для меня это как знак «прощания». "Painting" for a large orchestra, op. 36 (1970)
dir. G. Christmas
___________________
This is one of the most important works for me for many reasons, but the main thing is that, in principle, this is my first independent work for the orchestra, written after the conservatory.
"Painting" is in many respects connected with the remarkable artist Boris Georgievich Birger. At first I even had a certain "scenic program". Birger has a whole series of paintings - "Still Life". So, one of them was the basis of the program "Painting", its first pages. The center is the so-called "Red Room". This picture was conceived by him as the image of a room in which blood flows from under the door and the whole room is literally poured with a terrible ominous red light. And in my "Painting" the central part is the same image of blood, the destruction of all the best that was completely destroyed in our art by the dirty hands of all party leaders, but at the end of the play still quiet and gentle music is revived, very beautiful, but a little bit like as if it were cold. This is the image of another of his canvases, which I had a wild desire to have, it was called "Naked." This, of course, is not an illustration. This is only an image of tenderness, a slightly coldish image of sorrow. Here I have, practically, 52 voices, with only strings in high octaves and with the softest shades of pianissimo, Dolcissimo, with a sardine and so on.
In my "Painting" at the very beginning only pure colors, and then the colors begin to mix, the mixture reaches a level where the sound fabric acquires a new quality - a color appears that you do not know, you can not classify it, you can not define it in any way, that is, there is the formation of a completely new cluster of different colors for you - there is an unexpected qualitative breakdown of the timbre structure, the color structure. The whole fabric forms powerful tutti, but it is split into mass, to a huge number of melodic lines. These lines seem to be different "improvisations", different versions on the same theme.
- There is a resemblance to some almost sub-voice polyphony, but existing in an extremely narrow sound space.
- Yes, here something resembles the heterophony of the old Orthodox chant. But here there are also moments when the fabric begins to split into separate, non-contrasting solo lines of instruments, that is, the general color is then compacted, then discharged, and, of course, such a polyphony is perceived as a combination of separate independent voices, practically impossible. This is what our musicologists call now "super-multi-voiced". This is a special paint. It is all in the inner movement, it changes its colors all the time, but its overall tone is the same, that is, it is both dynamic and static at the same time. The number of votes varies in a very large range: over 20-30 votes. The mass of voices, rhythmically here completely provided to itself - no clock features.
And like Birger, where everything is tied to some image, the image lying in the very center of the picture, and in my "Painting" everything is wrapped around the unexpectedly appearing and sounding like a melody of the 12-ton theme (it goes in 3 trombones in unison ).
And if the beginning of the movement to this center is the lonely, slightly sad voice of the low flute, which opens the entire composition, the end of its code is the departure from the center, the departure from the most complex saturated polycarbonate to very soft almost transparent tones. Here is what you could see when working with watercolor on a damp cloth: first a dense color spot, and then it begins to gradually fade away - creeps through the material.
The beginning of the codes is quite accurately indicated by the appearance of celesta with an 11-ton sequence. This sequence here invariably repeats, while all the rest of the tissue is continuously changing. For me it's like a sign of "farewell."
Скачать
