В этих глазах вся её жизнь, все сны Из окон старинных домов видны узкие щёлки глаз Жмурясь в последний раз, она увидит место Где оставит детство, убегала от дождя по тротуарам мокрым Зажав подмышкой томик Набокова, ребёнок, девушка, женщина Старость пришла незаметно, пока причалы скрипели от ветра Ломает стариков кашель, услада во сне да и только Кряхтела мне вдова Ольга, и не мила погода уже В пыльной, затхлой комнате стучала в стены Куда вы звоните Видела Бога, видела кровь на ладонях его Шептала мне старая дама в пальто Завещала внукам квартиру Молодожёны добавляли цианистый калий в графины Эта пахнет имбирем весна, тает весна на глазах И вот уже осень местами, слишком тонкие стены Слишком слабый свет, сколько лет прошло Мы тени этих лет, удары хлыста Это сердце стучит, как и та мелодия Шёпот случайных прохожих, согреет шорох пластинки И ничего дороже нет тех старых снимков Где сталкер, который проведёт её в недры памяти Вернёт назад, в года вешние Она хотела вернуться в невинность День за днём убивая эту боль, чем-то типа морфина Под абажуром письма, родным далёким Здравствуй, мама - гранитные строки Сноски, и что-то там про вечную память Нам ведь не остановить лёд, что тает Нет, не повторить и не пытайся с этим играть Помнишь в прошлый раз, будешь впредь знать Когда твой внук кричал, не помню, кто был с ним А ты твердила, он не может быть таким Нет, закрой глаза и покажи свою ладонь Она расскажет нам историю прожитых лет Тает год, за ним другой Незаменимых нет, незаменимых нет! В этих глазах вся её жизнь, все сны Из окон старинных домов видны узкие щёлки глаз Жмурясь в последний раз, она увидит место Где оставит детство, убегала от дождя по тротуарам мокрым Зажав подмышкой томик Набокова, ребёнок, девушка, женщина Старость пришла незаметно, пока причалы скрипели от ветра Среда, в восемь утра Все встают на работу или учёбу, у всех свои дела Лишь только она несмотря на боль в теле Встаёт с постели передвигаясь еле - еле Идёт в тоннели, или в церкви, там ты можешь увидеть её В любой из дней недели, пожилая дама у ворот храма Стоит с протянутой рукой - её жизнь драма Незаживающая рана в сердце, ведь она пережила тех, кто называл её мама Однообразных дней тянется серая гамма Ложится поздно, затем встаёт рано Ольга в парке у фонтана, там где пары кружат в ритме старого танго Плавно на аллее влюблённых в тени старого клёна Совсем старая, совсем седая В этих глазах вся её жизнь, все сны Из окон старинных домов видны узкие щёлки глаз Жмурясь в последний раз, она увидит место Где оставит детство, убегала от дождя по тротуарам мокрым Зажав подмышкой томик Набокова, ребёнок, девушка, женщина Старость пришла незаметно, пока причалы скрипели от ветра Ольга Петровна моет полы и мраморные стены Уверена, что её деньги съела система Вспоминает Сталина со слезами Иногда носит заштопанный пиджак с медалями Но теперь всё продано, как-то деньги подарены детям Всё разворовано - кричит Ольга Петровна В пустых комнатах коммуналки, полулюди плюют на пол Серёжа ненавидит папу, тот кричит, что сдаст сына в приют, жене Ирине Помнишь, я и тебя подобрал в дерьме, теперь на моей шее ты, твой выродок И твоя мать - старая! Серёга перестал искать из этого ада выхода не было Нет, не было слёз, просто прибавилось седых волос На головах старух, голодных, вечных вдов седых Кормящих поводырей на выходных In these eyes, her whole life, all dreams Narrow eyes of the eyes are visible from the windows of ancient houses Slitting for the last time, she will see a place Where she will leave her childhood, she ran away from the rain on the sidewalks wet Clutching an armpit Tomik Nabokova, a child, a girl, a woman Old age came imperceptibly while the berths creaked from the wind Breaks the elderly cough, delighted in a dream and only The widow Olga grunted to me, and the weather has not been sweet already In a dusty, musty room, she knocked on the walls Where are you calling I saw God, saw blood on His palms The old lady in a coat whispered to me I bequeathed to my grandchildren an apartment Newlyweds added potassium cyanide to the countesses This spring smells of ginger, spring melts before our eyes And now autumn, too thin walls Too weak light, how many years have passed We are the shadows of these years, the blows of the whip This heart is knocking, like that melody A whisper of random passers -by, heated a rustle of records And there is nothing more expensive than those old pictures Where is the stalker who will lead her to the bowels of memory Will return back, in the years She wanted to return to innocence Day after day killing this pain, something like morphine Under the lampshade, letters, native distant Hello, mom - granite lines Footnotes, and something about eternal memory there We can't stop the ice that is melting No, do not repeat and don't try to play with it Remember the last time, you will continue to know When your grandson shouted, I don’t remember who was with him And you have repeated, it cannot be like that No, close your eyes and show your palm She will tell us the story of the past years Melting a year, followed by another There are no irreplaceable, there are no irreplaceable ones! In these eyes, her whole life, all dreams Narrow eyes of the eyes are visible from the windows of ancient houses Slitting for the last time, she will see a place Where she will leave her childhood, she ran away from the rain on the sidewalks wet Clutching an armpit Tomik Nabokova, a child, a girl, a woman Old age came imperceptibly while the berths creaked from the wind Wednesday, at eight in the morning Everyone gets up to work or study, everyone has their own affairs Only she, despite pain in the body Gets out of bed, moving barely - barely Goes to the tunnels, or in the church, there you can see her On any day of the week, an elderly lady at the gates of the temple Stands with an outstretched hand - her life is drama A non -healing wound in the heart, because she survived those who called her mother The gray gamma stretches monotonous days Lies late, then gets up early Olga in the park near the fountain, where couples are circling in the rhythm of old tango Smoothly on the alley of lovers in the shadow of the old maple Very old, completely gray In these eyes, her whole life, all dreams Narrow eyes of the eyes are visible from the windows of ancient houses Slitting for the last time, she will see a place Where she will leave her childhood, she ran away from the rain on the sidewalks wet Clutching an armpit Tomik Nabokova, a child, a girl, a woman Old age came imperceptibly while the berths creaked from the wind Olga Petrovna washes floors and marble walls I am sure that her money was eaten by the system Stalin recalls with tears Sometimes wears a dumbfounded jacket with medals But now everything has been sold, somehow the money is presented to children Everything is stolen - shouts Olga Petrovna In the empty rooms of the communal apartment, half -people spit on the floor Seryozha hates dad, he screams that he will hand over his son to the shelter, wife Irina Remember, I picked you up in shit, now you are on my neck, your geek And your mother is old! Seryoga stopped looking for a way out of this hell No, there were no tears, gray hair just increased On the heads of the old women, hungry, eternal widows of gray Launching