Текст песни Omnia - The Raven by Edgar Alan Poe.

Исполнитель: Omnia
Название песни: The Raven by Edgar Alan Poe.
Дата добавления: 20.04.2016 | 10:26:20

Просмотров: 33
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным

На этой странице находится текст песни Omnia - The Raven by Edgar Alan Poe. , а также перевод песни и видео или клип.

Once upon a midnight dreary, while I pondered, week and weary,
Over many a quaint and curious volume of forgotten lore-
While I nodded, nearly napping, suddenly there came a tapping,
As of some one gently rapping, rapping at my chamber door.
“'Tis some visitor,” I muttered, “tapping at my chamber door-
Only this and nothing more.”

Ah, distinctly I remember, it was in the bleak December,
And each separate dying ember wrought its ghost upon the floor.
Eagerly I wished the morrow;-vainly I had sought to borrow
From my books surcease of sorrow - sorrow for the lost Lenore-
For the rare and radiant maiden whom the angels name Lenore-
Nameless here for evermore.

And the silken, sad, uncertain rustling of each purple curtain
Thrilled me - filled me with fantastic terrors never felt before;
So that now, to still the beating of my heart, I stood repeating,
“'Tis some visitor entreating entrance at my chamber door-
Some late visitor entreating entrance at my chamber door; -
This it is and nothing more.”

Presently my soul grew stronger; hesitating then no longer,
“Sir,” said I, “or Madam, truly your forgiveness I implore;
But the fact is I was napping, and so gently you came rapping,
And so faintly you came tapping, tapping at my chamber door,
That I scarce was sure I heard you” - here I opened wide the door: -
Darkness there and nothing more.

Deep into that darkness peering, long I stood there wondering, fearing,
Doubting, dreaming dreams no mortal ever dared to dream before;
But the silence was unbroken, and the stillness gave no token,
And the only word there spoken was the whispered word, “Lenore?”
This I whispered, and an echo murmured back the word, “Lenore!”
Merely this and nothing more.

Back into the chamber turning, all my soul within me burning,
Soon again I heard a tapping somewhat louder than before.
“Surely,” said I, “surely that is something at my window lattice;
Let me see, then, what thereat is, and this mystery explore-
Let my heart be still a moment, and this mystery explore; -
'Tis the wind and nothing more!”

Open here I flung the shutter, when, with many a flirt and flutter,
In there stepped a stately Raven of the saintly days of yore;
Not the least obeisance made he; not a minute stopped or stayed he;
But, with mien of lord or lady, perched above my chamber door-
Perched upon a bust of Pallas just above my chamber door-
Perched, and sat, and nothing more.

Then this ebony bird beguiling my sad fancy into smiling,
By the grave and stern decorum of the countenance it wore,
“Though the crest be shorn and shaven, thou,” I said, “art sure no craven,
Ghastly grim and ancient Raven wandering from the Nightly shore-
Tell me what thy lordly name is on the Night's Plutonian shore!”
Quoth the Raven, “Nevermore.”

Much I marvelled this ungainly fowl to hear discourse so plainly,
Though its answer little meaning-little relevancy bore;
For we cannot help agreeing that no living human being
Ever yet was blessed with seeing bird above his chamber door-
Bird or beast upon the sculptured bust above his chamber door,
With such name as “Nevermore.”

But the Raven, sitting lonely on the placid bust, spoke only
That one word, as if his soul in that one word he did outpour.
Nothing further then he uttered-not a feather then he fluttered-
Till I scarcely more than muttered, “Other friends have flown before-
On the morrow he will leave me, as my Hopes have flown before.”
Then the bird said, “Nevermore.”

Startled at the stillness broken by reply so aptly spoken,
“Doubtless,” said I, “what it utters is its only stock and store,
Caught from some unhappy master whom unmerciful Disaster
Followed fast and followed faster till his songs one burden bore-
Till the dirges of his Hope that melancholy burden bore
Of 'Never-nevermore.& Однажды в полночь тоскливой, в то время как я обдумывал, неделя и утомленный,
На протяжении многих причудливый и любопытный объем забытых lore-
В то время как я кивнул, почти врасплох, неожиданно раздался стук,
В какой-то одной мягко постукивание, постукивание в дверь моей комнаты.
" 'Это какой-то посетитель," пробормотал я, "стук в моей камере дверь-
     Не только это и больше ничего ".

Ах, отчетливо я помню, это было в суровом декабре,
И каждый отдельный умирает Эмбер кованого ее призрак на пол.
Жадно я хотел о завтрашнем дне; -vainly я стремился занять
Из моих книг прекращаться печали - печаль о потерянной Lenore-
Для редких и лучистой дева кого ангелы называют Lenore-
     Безымянная здесь во веки веков.

И шелковистые, грустный, шорох каждого фиолетового занавеса
Восхищенный меня - наполнили меня фантастические ужасы никогда не чувствовал раньше;
Так что теперь, до сих пор биение моего сердца, я стоял повторяя,
" 'Это какой-то посетитель умоляя вход в мою комнату дверь-
Некоторые поздно посетитель умоляя вход в дверь моей комнаты; -
     Это он и больше ничего. "

На сегодняшний день душа моя крепла; колеблясь тогда больше нет,
"Сэр," сказал я, "или мадам, поистине ваше прощение я умоляю;
Но дело в том, я дремал, и так нежно вы пришли постукивание,
И так тихо вы пришли постукивая, постукивая в дверь моей комнаты,
То, что я мало был уверен, что я слышал, что вы "- здесь я широко открыл дверь: -
     Темнота там и больше ничего.

Глубоко в эту темноту пиринга, долго я стоял там интересно, опасаясь,
Сомневаясь, не снится сны ни один смертный никогда не смел мечтать раньше;
Но тишина была сплошной, и неподвижность не дал знак,
И единственное слово, там говорилось было шептала слово, "Ленор?"
Это я шепнул, и эхо пробормотал назад слово "Lenore!"
     Просто это и больше ничего.

Назад в камеру поворота, вся моя душа внутри меня горит,
Скоро я снова услышал стук несколько громче, чем раньше.
"Конечно," сказал я, "конечно, что что-то в моей оконной решетке;
Позвольте мне видеть, потом, что это этих заседаниях, и эта тайна explore-
Пусть будет сердце мое еще мгновение, и эта тайна исследовать; -
     'Это ветер, и больше ничего! "

Открыть здесь я бросил затвор, когда, со многими флиртом и флаттера,
В там ступил величавый Ворон из святых дней былого;
Не в последнюю очередь поклоны сделал он; ни минуты остановки или остался он;
Но, с миной господина или леди, сидел над моей камере дверь-
Возвышаясь на бюст Паллады над моей камере дверь-
     не Взгроможденный, и сел, и больше ничего.

Тогда это черное дерево птица начинка мой грустный фантазии в улыбаясь,
К могиле и кормовой декорумом лика он носил,
"Несмотря на то, гребень быть остриженной и выбритый, ты," сказал я, "искусство не уверен, трусливое,
Жуткий мрачным и древний ворон блуждающих от Nightly береговых
Скажи мне, что твое барское зовут на берегу Плутона Ночного! "
     Каркнул Raven, "Nevermore".

Многое я поразился этот неуклюжий домашнюю птицу, чтобы услышать беседу так ясно,
Хотя его ответ мало смысла, мало уместности ствола;
Ибо мы не можем помочь не согласившись, что ни один живой человек
еще когда-либо был благословлен видеть птицу над своей камере дверь-
Птица или животное на рельефную бюст над дверью своей комнаты,
     С таким именем, как "Nevermore".

Но ворон, сидит одиноко на спокойный бюст, говорил только
Это одно слово, как будто его душа в этом одном слове он сделал вылить.
Ничто дальше тогда он не произнес, не перо тогда он fluttered-
Пока я едва ли больше, чем пробормотал, "Другие друзья полетели перед-
На следующий день он оставит меня, как и мои надежды прилетели раньше ".
     Тогда птица сказала: "Nevermore".

Пораженный в неподвижности нарушен ответ так точно говорил,
"Несомненным," сказал я, "то, что он произносит это его только запас и магазин,
Пойманный от некоторого несчастного хозяина, которого немилостивы бедствий
Вслед быстро и последовал быстрее пока его песни одну шихтовых bore-
До панихид своей надежде, что меланхолия отверстие обременениях
     Из «Никогда-никогда больше. &