Текст песни Иосиф Бродский - Авторский вечер 09 ноября 1990 года в Манхэттене

Исполнитель: Иосиф Бродский
Название песни: Авторский вечер 09 ноября 1990 года в Манхэттене
Дата добавления: 28.07.2016 | 08:22:48

Просмотров: 10
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным

На этой странице находится текст песни Иосиф Бродский - Авторский вечер 09 ноября 1990 года в Манхэттене , а также перевод песни и видео или клип.

Кто круче?

Иосиф Бродский

или

Владимир Маяковский

То не Муза воды набирает в рот.
То, должно, крепкий сон молодца берет.
И махнувшая вслед голубым платком
наезжает на грудь паровым катком.

И не встать ни раком, ни так словам,
как назад в осиновый строй дровам.
И глазами по наволочке лицо
растекается, как по сковороде яйцо.

Горячей ли тебе под сукном шести
одеял в том садке, где - Господь прости -
точно рыба - воздух, сырой губой
я хватал что было тогда тобой?

Я бы заячьи уши пришил к лицу,
наглотался б в лесах за тебя свинцу,
но и в черном пруду из дурных коряг
я бы всплыл пред тобой, как не смог "Варяг".

Но, видать, не судьба, и года не те.
И уже седина стыдно молвить где.
Больше длинных жил, чем для них кровей,
да и мысли мертвых кустов кривей.

Навсегда расстаемся с тобой, дружок.
Нарисуй на бумаге простой кружок.
Это буду я: ничего внутри.
Посмотри на него, и потом сотри.

1980

М. Б.

Я был только тем, чего
ты касалась ладонью,
над чем в глухую, воронью
ночь склоняла чело.

Я был лишь тем, что ты
там, снизу, различала:
смутный облик сначала,
много позже - черты.

Это ты, горяча,
ошую, одесную
раковину ушную
мне творила, шепча.

Это ты, теребя
штору, в сырую полость
рта вложила мне голос,
окликавший тебя.

Я был попросту слеп.
Ты, возникая, прячась,
даровала мне зрячесть.
Так оставляют след.

Так творятся миры.
Так, сотворив их, часто
оставляют вращаться,
расточая дары.

Так, бросаем то в жар,
то в холод, то в свет, то в темень,
в мирозданьи потерян,
кружится шар.

Мысль о тебе удаляется, как разжалованная прислуга,

нет! как платформа с вывеской "Вырица" или "Тарту".

Но надвигаются лица, не знающие друг друга,

местности, нанесенные точно вчера на карту,

и заполняют вакуум. Видимо, никому из

нас не сделаться памятником. Видимо, в наших венах

недостаточно извести. "В нашей семье, - волнуясь,

ты бы вставила, - не было ни военных,

ни великих мыслителей". Правильно: невским струям

отраженье еще одной вещи невыносимо.

Где там матери и ее кастрюлям

уцелеть в перспективе, удлиняемой жизнью сына!

То-то же снег, этот мрамор для бедных, за неименьем тела

тает, ссылаясь на неспособность клеток -

то есть, извилин! - вспомнить, как ты хотела,

пудря щеку, выглядеть напоследок.

Остается, затылок от взгляда прикрыв руками,

бормотать на ходу "умерла, умерла", покуда

города рвут сырую сетчатку из грубой ткани,

дребезжа, как сдаваемая посуда.

1985

Памяти отца: Австралия

Ты ожил, снилось мне, и уехал
в Австралию. Голос с трехкратным эхом
окликал и жаловался на климат
и насчет квартиры, что скоро снимут
жалко, не в центре, а около океана,
третий этаж без лифта, зато есть ванна,
пухнут ноги, "А тапочки я оставил" --
прозвучавшее внятно и деловито.
И внезапно в трубке завыло "Аделаида! Аделаида!",
загремело, захлопало, точно ставень
бился о стенку, готовый сорваться с петель.

Все-таки это лучше, чем мягкий пепел
крематория в банке, ее залога --
эти обрывки голоса, монолога
и попытки прикинуться нелюдимом

в первый раз с той поры, как ты обернулся дымом.

1989

Примечания папоротника

Gedenke meiner,
fluestert der Staub.
Peter Huchel *

По положению пешки догадываешься о короле.
По полоске земли вдалеке - что находишься на корабле.
По сытым ноткам в голосе нежной подруги в трубке
- что объявился преемник: студент? хирург?
инженер? По названию станции - Одинбург -
что пора выходить, что яйцу не сносить скорлупки.

В каждом That is not the Muse of water gathers in the mouth.
That must, a deep sleep fellow takes.
And after mahnuvshaya blue handkerchief
It runs into the chest steamroller.

And do not get any cancer, or so words,
as back in aspen firewood operation.
And the eyes of the person on the pillowcase
It spreads as by frying an egg.

Are you hot under the cloth six
blankets in the cages, where - God forgive me -
like a fish - air, moist lip
I grabbed what was then the matter?

I have rabbit ears sewn to the face,
b swallowed in the woods lead you,
but also in a black pond of bad snags
I would have surfaced before thee, as he could not "Varyag".

But, you see, is not destiny, and not those of the year.
And utter shame gray where.
More long-lived than for their blood,
and the thoughts of the dead bushes curve.

Forever parted with you, my friend.
Draw a circle on plain paper.
This I will: nothing inside.
Look at him, and then erase.

1980

MB

I was just the fact that
you touched his hand,
above than the dead, Raven
night has declined brow.

I was just the fact that you
there, below, are distinguished:
a vague shape at first,
much later - features.

It's you, is hot,
oshuyu, right hand
ear shell
I create, whispering.

It's you, fingering
shade, in moist cavity
mouth put my voice,
hail you.

I was just blind.
You originating hiding,
He granted me zryachest.
So leave a trail.

It creates worlds.
So, having created them, are often
rotate left,
lavishing gifts.

So, throw it in the heat,
in the cold, then the light in the dark,
in the universe is lost,
spinning ball.

The thought of you is removed as a servant demoted,

no! a platform with a sign "Vyritsa" or "Tartu".

But looming persons who do not know each other,

terrain caused precisely yesterday at stake,

and fill the vacuum. Apparently, none of the

We did not become a monument. Apparently, in our veins

enough lime. "In our family, - worrying,

Would you put in - there was no war,

. No great thinkers "Correct: Neva jets

reflection one more thing unbearable.

Where there is a mother and her pots

to survive in the long term, lengthens the life of her son!

That's the same snow, this marble for the poor, for lack of a body

melts, referring to the inability of the cells -

ie, convolutions! - Remember how you wanted to,

powdering her cheek, look at last.

It remains, back of the head from the sight of covering hands,

muttering on the go "dead, dead", as long as

city tearing crude retina of coarse cloth,

rattling as rentable dishes.

1985

Memory of the father: Australia

     You're alive, I dreamed, and left
     to Australia. A voice with a triple echo
     I called out and complained about the climate
     and about the apartment, that soon will be removed
     sorry, not in the center and near the ocean,
     third floor without a lift, but there is a bath,
     swollen legs, "And I left the slippers" -
     sounded clearly and efficiently.
     And suddenly howled in the tube "Adelaide! Adelaide!"
     thundered, flapped like a shutter
     I struggled against the wall, ready to break away from its hinges.

     Still, it's better than the soft ash
     crematorium in the bank, its collateral -
     These pieces of voice, monologue
     and trying to pretend to be unsociable

     for the first time since then, as you turned the smoke.

1989

Notes fern

                                  Gedenke meiner,
                                  fluestert der Staub.
                                       Peter Huchel *

     The position of the king pawn guess.
     On the strip of land in the distance - that you are on the ship.
     According satiated note in her voice gentle girlfriend in a tube
     - Announced a successor: the student? surgeon?
     engineer? By station name - Odinburg -
     it's time to go out that egg shells are not demolished.

     each